– Мне хорошо, – выдохнул облачко пара старик.
– Смотри, кого я тебе привел, – Максим взял стесняющуюся Еву за руку и подтянул к себе. Профессор проявил открытый интерес – ощупал внимательным взглядом гостью. Та даже поджала пальцы в выданных экономкой тапочках, так ей сделалось неловко. В этом доме явно встречали по одежке. Но старик, закончив осмотр, почему–то остался доволен. Широко улыбнувшись, явил ровный ряд искусственных зубов.
– Здравствуйте, Александр Кириллович, – Ева вспомнила, наконец, что нужно поприветствовать хозяина дома.
Дед прыснул, а Ева не сразу поняла, что его развеселило.
– Ты перепутала имя с отчеством, – шепотом подсказал Максим.
– Ой, простите. У меня всегда так. Не обижайтесь, пожалуйста.
– Дай руку, девочка, – мягко произнес старик. Но взял не ту, на которой блестело кольцо.
Его рука была со старческими пятнами. Сухой и шершавой. Он, словно слепой, провел пальцами по ладони гостьи, по ее коротким ногтям, по шраму, полученному еще в детстве – тогда копали картошку, а Ева не вовремя сунула руку за клубнем. Пришлось наложить четыре шва.
– Умница, – почему–то похвалил дед и с неожиданной силой сжал ее ладонь. Ева ответила таким же крепким рукопожатием. Она не кисейная барышня.
– Я угодил тебе своим выбором? – неожиданно спросил Максим.
– Да. Она настоящая. Не то что твоя мать.
– Дед, не сейчас, – поморщился Макс.
– Не хотите ли испить чаю? – на пороге появилась лиса–экономка. Почему–то Ева была уверена, что та давно стоит под дверью.
– Вы идите, а я поговорю с дедом, – Максим поцеловал Еву в щеку и мягко, но настойчиво похлопал по спине. Он не пытался скрыть, как ему хочется, чтобы женщины вышли из комнаты и оставили его с дедом наедине.
– Идите, идите, – махнул рукой Кирилл Александрович. Подняться из кресла ему помог внук.
Через минут двадцать, когда голодная Ева доедала второй кусок пирога (она никогда не отличалась манерностью и плохим аппетитом), зазвонил внутренний телефон. Потчующая гостью деревенскими яствами и разговорами экономка шустро соскочила.
– Да? Хорошо. Сделаю.
Повесив трубку, она вытащила из кармана сотовый телефон.
– Так. Нотариус, нотариус, нотариус.
– А зачем нотариус? – не удержалась Ева. Возраст старика был солидным, и обоснованно на ум пришла мысль, что дело в завещании. Но почему сегодня? Как ее приезд связан с решением вызвать законника?
Экономка, прижав к уху мобильник, отмахнулась. Мол, не ко времени отвечать на вопросы.
– Матвей Моисеевич? Здравствуйте. Из дома Рудаковых беспокоят. Да. Зовет. Как договаривались. Подъедете? Да–да. Как всегда. Сегодня яблочный, – лиса звонко рассмеялась. – Конечно, оставлю кусочек.
Ева уткнула нос в чашечку из тончайшего фарфора.
– Ну все, – экономка спрятала телефон в карман. – Будет нашему Максиму счастье.
Достав из шкафа небольшой хрустальный кувшин и пару рюмочек, аккуратно налила тягучей наливки.
– Вишневая. Сама делала. Ни грамма спирта. Давай, милая, выпьем за ваше счастливое будущее. Все ж ты теперь нам родная, раз тебя одобрили.
– Одобрили?
– Угу, – лиса пригубила свою рюмку. Зажмурилась от удовольствия. – Получилось у тебя то, чего я за двадцать лет служения так и не добилась. Пей–пей, – она подтолкнула рюмку Евы, зависшую на полпути ко рту, принуждая гостью глотнуть ароматного напитка.
Ева впервые пила наливку, и та показалась ей очень вкусной. Сладенькой. Поэтому вторую рюмку выпила уже смело.
