Как Ваня Осинкин доброе дело делал - страница 7

– Ну, ну, – одобрительно нукнул Федор Ифанович, и еще раз внимательно, как умел только он один, осмотрел стенд.

– А что это я смотрю, на стенде не вижу? – критически, по окончании просмотра, заметил Федор Ифанович, – Нет ни одного молодого. Я же просил практиканта моего. Ходатайствовал.

– Это какого практиканта? – поинтересовался комсорг, – Осинкина, что ли, петеушника? А Вы знаете, Федор Ифанович, что Ваш Осинкин вчера опять кирпичи продавал? Из Отрадного парня на остановке встретили и прямо днем напротив проходной продавали…

– . -

Под продажей кирпича в данном случае подразумевалось вовсе не то, что можно было бы под этим определением представить. Хотя в отдаленном приближении, озвученную комсомольским организатором операцию и можно было приравнять к марксистской формулировке «товар – деньги – товар». Только в действительности соблюдение данного классиком определения выглядело несколько иначе, нежели положено для общества развитого социализма.

К приехавшему в Павлово-на-Неве по каким-либо делам из другого места, например из Отрадного, подростку, ждущему, с тем что бы вернуться домой, автобус, в отсутствие посторонних, подходил какой-нибудь первоклассник, например Воробьев. В руках первоклассник держал кирпич. Кирпич не отделочный, обыкновенный строительный, коих в поселке, основанном на силикате, в предостатке находилось чуть ли не на каждом углу. Вываливались из перегруженных грузовиков, и никто из водителей ради двух-трех единиц не тормозил. Возле самой остановки, никуда далеко не отходя таких потеряшек можно было набрать маленькую тележку. А если с такой тележкой походить по поселку, то в течение месяца можно было заготовить строительного материала если не на дом, то уж на гараж обязательно. Так вот, выходил этакий даже еще не юнец из-за остановки с кирпичом в руках и предлагал заехавшему из Отрадного подростку приобрести данный кирпич в личное пользование.

– Дяденька, купите, пожалуйста, кирпич, – жалобно просил Воробьев.

За услугу свою, то есть подбор качественного, подвергнутого “особой термической” обработке изделия, а так же за его доставку прямо в руки заказчику, просил Воробьев «совершенно символическое вознаграждение» – пятьдесят копеек. Что самим, случайно здесь оказавшемся, “заказчиком”, определялось как возмутительное хамство, ибо даже в том случае если ему, вдруг, и окажется нужен этот в единственном экземпляре предлагаемый товар, то уж явно не за названную сумму. Официальная цена кирпича на заводе равнялась в то время десяти копейкам. Ответ на предложение мог быть разнообразным, но в любом случае – мало дружелюбным. После такого неосмотрительного поведения, в неродном для заехавшего из Отрадного подростка, из-за остановки появлялись несколько старшеклассников во главе с каким-нибудь ПТУ-шником, например Осинкиным, и вежливо спрашивали, почему прибывший к ним в гости подросток так неприлично себя ведет по отношению к подрастающему поколению.

– Ты, почему маленьких обижаешь? – вежливо постукивая кулаком в свою ладонь, спрашивал Осинкин.

Остальные разделялись на два лагеря. Одни уверяли, что заехавший из Отрадного подросток нехороший, и они обязаны заняться его воспитанием.

– Вреж ему, Ваня, вреж! – подначивали они Осинкина.

Другие, напротив, утверждали, что в Отрадном ребята, в общем-то, неплохие, обижать их не стоит. К тому же данный подросток, проступок свой осознал; «Так ведь, парень?» – говорили они; и в плане заглаживания вины, готов приобрести, предлагаемый ему, товар.