– Ваш агент заверял, что вы еще несколько часов назад приедете, – заметив, что я смотрю на стоящую на столе табличку с надписью «Надзиратель Стивен О’Мэлли», он постучал по ней рукой. – На самом деле меня зовут Джейми Уильямсон. Я тут кучу всякого хлама сохранил.
– Скип, – я протянул ему руку. – Простите. Пришлось сделать крюк, чтобы заправиться.
– Скип, – повторил Джейми, выделив голосом «п». С минуту рассматривал меня, а потом с издевательской улыбкой покопался в ящике и достал бланк. – Это уменьшительное от Скиппи?
– Просто Скип, – ответил я.
Сунув мне распечатки, Джейми стал объяснять, что я должен буду ходить по парку в костюме мышонка, фотографироваться с семьями, раздавать воздушные шарики и помогать детям на аттракционах.
– И чтобы веселился изо всех сил, – добавил он. – Не сачковать, Скип! Родители сразу увидят. Да и дети тоже.
– Не сачковать, – повторил я, все еще осмысляя, что мне придется носить костюм.
Хотел было сказать «Нет, спасибо» и выйти из кабинета, но другой работы, жилья и перспективы найти то и другое у меня не было.
– И еще, иногда родители меняют решение. Одни хотят забрать детей совсем, другие – оплатить дополнительное время, чтобы побыть с ними подольше.
– В каком смысле? – спросил я.
– У нас соглашение с правительством и Центром по контролю и профилактике заболеваний, – объяснил Джейми. – Если мы не хотим, чтобы нас закрыли, от нас требуется ни одного зараженного отсюда не выпускать.
– Как же мне им помешать? Я вешу сто тридцать фунтов. Я комик вообще-то, – возразил я.
– Решительно и с улыбкой, как и положено в Городе смеха, – ответил Джейми. – Ну и если вежливое «нет» не поймут, связаться по рации с охраной.
Молли, девушка-подросток в комбинезоне в розовую полоску, проводила меня до общежития персонала. За бывшими бараками высился парк, представлявший собой не слишком качественную копию «Шести флагов»[1] – тротуары в выбоинах, киоски с фирменными конфетами, драконы из папье-маше и заколдованный лес, который, казалось, то ли вот-вот расплавится под солнцем, то ли раскиснет в первый же дождь. Главный тюремный корпус превратили в оформленные в пиратском стиле торговую зону и фуд-корт, очень тактично обозвав их «Бухта мертвеца». В камерах разместились лоточники, торговые автоматы, тележки с едой и интерактивные дисплеи. Со сторожевых вышек светили радужные прожекторы. Но сквозь их сияние проглядывали контуры нацеленных вниз винтовок.
– Без этого правда не обойтись? – спросил я Молли.
– Если люди будут знать, что в случае чего их застрелят, вряд ли они попытаются удрать вместе с детьми, – объяснила она. – Конечно, это скорее показуха, но мало ли. Некоторые наши охранники – бывшие коммандос.
Молли шагала быстро, мы миновали «Автодром», «Сплав на байдарках» и «Смехатерий», где, как сказал мне менеджер, сотрудники старались устраивать семейные импровизации.
– Давно ты здесь? – спросил я.
Молли обернулась на ходу, словно проводила мне экскурсию по кампусу, и махнула человеку в розовом костюме креветки.
– Пару месяцев. Мои родители работают поварами в одном из ресторанов.
– И как? Нравится?
Вопрос был глупый, но мне хотелось понимать, на что я подписался, в самом ли деле у меня здесь получится помогать людям.
Молли, пожав плечами, пробормотала что-то типа «Господи боже», мы прошли мимо оцепленной веревками дорожки с табличкой: «Проход запрещен. Ремонт техники и аттракционов». Миновали старую карусель с подвешенными на ржавых шестах русалками и морскими коньками. Асфальт сменила пыльная тропинка, и вскоре мы вышли к стоявшим кружком автофургонам и домикам на колесах. В центре темнело кострище, вокруг которого стояли раскладные стулья и валялись пивные банки. Чуть дальше, на искусственном газоне, белели невысокие коттеджи. Огни парка отсюда казались оазисом в пустыне. Молли указала на ржавый Виннебаго и вручила мне пакет с брошюрами для новых сотрудников.
