– Вот что я ему дам, – решила она, изучив запасы продуктов. – Мой бывший муж позаботился, чтобы мы не умерли с голоду.
– Мне неловко было спрашивать, – отозвался я. – Не знаю, как правильно себя вести с участниками исследования.
– Мы с бывшим не сходимся в представлениях о том, как правильно заботиться о Фитче, – пояснила она. – Он врач-исследователь. И верит, что со дня на день придумает, как спасти сына. Я устала ждать, а испытания новых лекарств начинались уже сейчас. И некоторым детям вроде стало лучше.
Было слышно, как Фитч обустраивается в комнате и запускает игру на приставке. Отклонившись назад, я разглядел, что он лежит на кровати с джойстиком в руках. Мальчишка уже снял клейкие бумажки с наконечников электродов, прикрепил их к груди, повесил на стойку капельницы пакет и теперь ждал, чтобы мать доделала все остальное. Она пошла помочь сыну, а я пока разложил стол по другую сторону стеклянной перегородки.
– Там в корзинке бутылка вина, – крикнула Дорри из комнаты Фитча. – Можешь пока достать из морозилки коктейль? В последнее время в нем только они и удерживаются.
Когда Фитч выпил протеиновый коктейль с ягодами, мы уселись есть и играть с ним в «Угадай картинку» – игру, где требовалось понять, что представляют собой сумасшедшие закорючки.
– Ээ, мельница? – предположил я.
– Неа, – ответил Фитч.
– Вертолет? – попытала счастья Дорри.
– И снова нет. Но близко!
– Погоди, я знаю. Судно на воздушной подушке! – вскричала она.
– И у нас есть победитель! – обрадовался Фитч.
Мы успели сыграть еще три раунда, а потом его вывернуло коктейлем. Дорри сказала, в первые пару дней такое может быть из-за таблеток, которые доктор дал ему по приезде. Продезинфицировав руки, она прошла в чистую комнату. Фитча поместили в нее, чтобы ни одна бактерия не подорвала его и без того ослабленный иммунитет. Дорри включила аудиоспектакль «Излом времени», сняла с сына футболку и стала качать его на руках. Мальчик засыпал, его испещренная шрамами и рубцами грудь медленно вздымалась и опадала.
– Ты не обязан оставаться, – прошептала мне Дорри, все еще держа на руках сына.
Я отнес посуду в кухню. Она же вышла из чистой комнаты и поблагодарила меня за теплый прием.
– У Фитча совсем не осталось друзей. Мне кажется, ему важно, что у него появился тут еще один знакомый.
Я плеснул нам в бокалы остатки вина из бутылки. Долго смаковал его во рту, не зная, как ответить.
– Можно спросить, почему ты пошел работать в парк? – спросила Дорри.
– В старших классах я был школьным клоуном, – объяснил я. – Но, видишь ли, у меня очень стереотипная азиатская семья из Кремниевой долины, так что я обречен был стать врачом, адвокатом, банкиром или айтишником-предпринимателем. А мне хотелось смешить людей. Хотелось помочь им продраться сквозь вранье и увидеть настоящий мир.
– То есть ты не хотел попусту растрачивать свой дар, – подытожила она. – Это понятно.
– Не уверен, что прикалываться над бедностью родителей или рассказывать, как пытался кадрить девушек на комик-коне, это дар. Но, кстати, это единственные американские тусовки, где азиатом быть классно: девчонкам вечно кажется, что ты похож на какого-нибудь героя аниме.
– Ты шутишь?
– Не представляешь, сколько раз я ходил на свидания с Сейлор-Мун.
Пытаясь сдержать смех, Дорри чуть не поперхнулась вином.
– Здесь мне хотя бы кажется, что я помогаю людям, хоть и не совсем так, как себе представлял.
