—Вы там живёте?
—Если она ещё жива… —Роман Баланегра сделал паузу, и казалось, что он хотел погрузиться в долгую тишину, но в конце концов добавил: – Когда мне исполнилось восемнадцать, я поехал к ней, чтобы спросить, почему она оставила меня, когда я ещё не умел ходить, но, встретив её, даже не решился сказать, кто я. Она вышла замуж за лорда, и не было смысла ей напоминать, что двадцать лет назад она пережила одну из тех страстных африканских приключений, о которых мечтают некоторые женщины. Ясно, что одно дело – быть очарованной красивым «белым охотником» у романтического озера, слушая рычание львов, и совсем другое – проводить дни, вытирая задницу малышу, пока твой муж где-то строчит пули.
—Мне жаль… —это было всё, что смог сказать рыжий.
—А почему вы должны жалеть? —ответил ему собеседник, честно уточнив: – Благодаря тому, что моя мать меня оставила, я всегда мог делать то, что мне нравится. Если бы она взяла меня в Лондон, вероятно, большую часть своей жизни я бы провёл в четырёх стенах кабинета… Боже! Даже представить не могу.
—Вам действительно нравится опасность?
—Понятие опасности, как и понятие счастья, меняется от человека к человеку. Почти никто не бывает абсолютно счастлив, если только он не знает, что у него есть проблема, которую надо решить, потому что он убеждён, что только тогда он почувствует себя счастливым, когда её решит.
—Интересная теория!
—Но верная. И если тот, кто имеет проблему, справится с ней, на следующий день он постарается найти другую задачу, которую ему нужно будет решить, чтобы чувствовать себя счастливым, потому что, как я понимаю, для человеческой сущности совершенство всегда находится на шаг дальше, чем тот пункт, к которому она может дойти. Из-за этой странной идиосинкразии человечество продвигается, создавая себе трудности в виде новых вызовов, которые иногда не приводят ни к чему, кроме того, чтобы стать более несчастным, чем мы были в начале. —Он откинулся, чтобы немного поспать, добавив: – Пока мы считаем, что два лучше, чем одно, четыре лучше, чем два, и восемь лучше, чем четыре, мы никогда не достигнем цели, на которой можно будет безопасно и с удовлетворением отдохнуть, потому что одно нельзя оспорить: числовой ряд никогда не заканчивается.
Когда диктор объявил, что в Нью-Йорке некий Бернард Мэдофф совершил мошенничество на сумму в пятьдесят миллиардов долларов, Жюль Канак перенес инсульт, от которого так и не смог оправиться.
Он почти десять минут сидел в одиночестве, не двигаясь, перед телевизором, затем ему потребовались месяцы, чтобы с трудом начать произносить хотя бы какие-то слова, а остаток жизни он провел в инвалидном кресле.
Ужас осознания того, что большая часть его состояния превратилась в ничто в одно мгновение, стал для него неожиданным ударом, который полностью изменил его жизнь и жизнь его семьи.
И это не было удивительно, ведь жизни миллионов семей по всему миру менялись радикальным образом из-за цепи хаотичных событий, вышедших из-под контроля по вине некомпетентности и алчности руководителей, которые, кажется, умели эффективно управлять только хаосом и коррупцией.
Политики, банкиры и бизнесмены играли в русскую рулетку с мировой экономикой, и в конечном итоге сами оказались жертвами.
Теперь некоторые из виновников даже стреляли себе в висок, но, к сожалению, их решение было запоздалым – ущерб уже был нанесен.
