* * *
Влад заметил, что Ричард днем был совершенно деловым человеком, осторожным, правильно все делающим, мало что говорящим и только по конкретному делу. Вечером же Ричард весь преображался: становился другим человеком – мечтателем, романтиком, – действительно другом. Вечером Ричард был интересным, и Влад, уходил в свои мечтания. Где-то эти мечтания стали пересекаться. Все больше и больше Влад уже и сам стал верить в то, что они будут жить здесь – долго, вместе, работать. Потом поедут в Москву, в посольство, попросятся в Америку. Потому что Ричард говорил об этом, как о свершившемся, как будто стоит только приехать в Красный Маныч – и мы уже там, в Штатах. И Влад стал верить, что все будет именно так, как говорит его друг. Обязательно будет все именно так.
* * *
«Теперь самое главное – как-то остаться в этом ритме, не сходить с него. Это как у спортсменов: три километра пробежал, еще один с трудом одолел – когда же это второе дыхание откроется, оно мне сейчас так нужно. Первого уже не хватает. Надо, обязательно надо пересилить себя и выходить на работу каждый день, и привыкать, и делать нужные движения каждый день, каждый день.»
Один раз Ричард не работал, и Влад взял сапоги у него. На следующий день Влад тоже спросил:
– Рич, дашь мне завтра сапоги?
– Завтра я сам пойду в Калаус.
Но завтра Ричард никуда не пошел: что-то с утра у него не заладилось. То резина не резалась (было его дежурство), то с кассетами он что-то провозился после завтрака, да и завтрак-то был уже в одиннадцать, считай, полдня уже прошло. Потом Ричард ушел куда-то, ходил часа два, Влад ничего не сказал, а тот и не спрашивал. В шесть уже стемнело, и они опять стали разговаривать, лежа каждый на своей постели.
И на следующий день Ричард тоже не работал; но и сапог Владу не предложил, а Влад не стал больше спрашивать. Не хотелось казаться навязчивым, да и по настроению Ричарда Влад видел, что не очень-то ему нравиться давать свои вещи. Как-то, рассказывая про армию, Ричард уже кипятился.
– Мои носки и все, понимаешь! Влад, я люблю когда у каждого есть свои вещи. Да, конечно, у каждого есть свои вещи, да и должны быть.
На четвертый день Владу самому уже никуда не хотелось идти, тем более, что Ричард обрадованно сообщил, что скоро приедет бригадир (пора уже) и наконец-то привезет Владу сапоги.
– Представляешь, Влад, у тебя будут свои сапоги, и ты, когда захочешь, тогда и будешь работать, и ты уже будешь почти самостоятельным камышатником. Останется только приобрести свой станок. А там, глядишь, и делянку тебе выделят. Но это, скорее всего, на следующий год. Так что – оставайся, Влад, все будет круто.
Это радовало, и Влад немного успокоился: он действительно хотел работать, но что поделать, если обстоятельства так складываются. По крайней мере – совесть у Влада должна быть спокойна: он сделал все возможное, чтобы не торчать здесь зря, чтобы дни не проходили просто так, один за другим. Но как не хочется лезть – опять! – в это вонючее болото. Но признаться, даже самому себе, Влад не хотел. Ну, а что: сапог нет, просить у Ричарда – нельзя (здесь все должно быть свое), да и сил можно пока поднабраться – ведь впереди столько работы.
С каждым днем Влад и Ричард ложились спать все позднее и позднее и вставали, соответственно, также – все позднее.
Влад напивался чифира, Ричард тоже. Влад и Ричард напивались чифира и слушали музыку, и разговаривали.
