Нет, давайте еще посидим – время еще детское… Ну, что вы… Конечно, тоже – скажете, может, на масленицу?
Метель… Почему же так холодно? И кончится ли это когда-нибудь вообще?
(застолье, ХХI век)
По статистике «кладбищенская» память обрывается на внуках. К дедам и бабкам ходить перестают. И без статистики это видно по заброшенным могилам. Вот я смотрю на внуков и думаю: именно они начнут меня забывать. Сейчас все так хорошо, прыгаем и пляшем, но на самом деле никому не нужно. Или просто в нашем сознании еще теплится «обязанность» по отношению к родителям, а уж на бабок она не распространяется?
(ХХI век)
Рассказал приятель. У него бабушка – ветеран войны, 93 года.
Раздается звонок.
– Здравствуйте! С вами говорят из поликлиники. Вышло постановление, что все ветераны должны пройти медицинский осмотр. Ваша бабушка не ходит?
– Нет, не ходит.
– Тогда бригада врачей приедет к ней домой.
– А большая бригада?
– Семнадцать человек!
– Семнадцать? Вы знаете, бабушка живет в очень маленькой квартире, вы там не поместитесь!
– Ничего! Подождут на лестнице.
И действительно, приехали семнадцать врачей. Все с аппаратурой, даже с рентгеном. Осмотрели бабушку с головы до ног. Заглянули в рот, взяли анализы. Вежливы были – без меры.
Пока один специалист осматривал, остальные и правда – стояли тихонько на лестничной площадке.
Вся операция заняла два часа.
Когда уехали, бабушка бросилась к внуку:
– Внучок! Что это было?!
(Москва, ветераны, ХХI век)
Автобус ехал и все куда-то заворачивал, а башня Газпрома выныривала из-за каждого поворота. И вот показалось – уехал совсем, а она снова – в окне. И как будто стала даже ближе. Холод пробирает до костей, а эта, то ли синяя, то ли голубая, башня – горит не мигая и кажется замком Снежной королевы. И никуда от нее не деться, никуда не убежать, и будет она видна всегда, сколько отмерено мне жизни.
Как должно быть хорошо родиться в иную эпоху! Во времена 12-го года!
И носить эполеты, и скакать на коне! И погибать за Царя и Отечество! И говорить последние слова: «Не нам, не нам, а имени Твоему!»
(Москва, ХХI век)
Прет так, что, глядишь, скоро страну опять переименуют. И как-то это быстро, разом и со всех сторон. И уже не приметы, не ассоциации, а прямо ОНО – родное, до слез близкое…
На днях водку покупал в магазине из-под полы. Вышел и чуть не плачу. Она (продавщица) сразу меня признала! И целых пять сортов, братцы! Неужели, неужели скоро возродятся они – бесчисленные Маши и Зины, главные люди в районе? И моя интеллигентская бородка перестанет быть подозрительной, а очень даже понятной для всех продавщиц вино-водочных изделий! А следом за водкой скоро и пиво будет под прилавком!
Возьмешь пивка и четвертиночку, выйдешь на пыльную улицу, а там ветераны идут за комсомольцами. Скоро выборы, там в буфете тоже пивко, бутербродики с колбаской. Придешь домой, там телевизор бубнит про единство партии с народом, покрутишь его, плюнешь, ополоснешь стакан и начнешь разделывать леща. Оторвешь плавничок, отхлебнешь пивка, на экране – строгие граждане в костюмах с озабоченными лицами: Мол, момент серьезный, не надо недооценивать!
А вот и водочка: грамм сто и ребрышком ее, ребрышком…
Выйдешь на крыльцо, поднимешь майку, почешешь пузо и выдохнешь, искренне, со всей душой: «Хорошо!!!»
(ХХI век)
Знакомая продавщица на рынке улыбается:
