Оказалось, что в путешествие по Карелии мы отправляемся втроём: Надя, её знакомый молодой человек Игорь и я. В Ленинграде каждый из нас переночевал у своих родственников. У меня в Ленинграде жил родной дядя, брат моей мамы. Узнав о предстоящем путешествии, дядя тоже пришёл в негодование. «Ты понимаешь, – чуть ли не кричал он, – война закончилась, но путешествовать по лесам ещё опасно!»
Однако мы были молодыми, ничего не хотели слышать и внимать голосу разума были не в состоянии. Лидерство в группе взял на себя Игорь. Ещё в Москве он согласовал с туристическим клубом маршрут похода и те места, в которых мы должны были получать отметки об их прохождении, чтобы получить значок «Турист СССР».
Взвалив на себя рюкзаки с продовольствием, при этом палатку нёс на себе, естественно, Игорь, наша тройка отправилась в путь. Поначалу всё складывалось благополучно, если не считать того, что я, будучи маленькой росточком, сильно отставала от своих рослых друзей. В отдельные моменты я даже боялась вообще потерять их из виду. Когда дорога пошла через лес, друзья сами начали бояться потерять меня и сбавили темп, тем более, что местами вдоль дороги стояли столбики с прикреплёнными на них фанерными табличками и надписями: «Осторожно! В лесу мины!» Но мы были слишком легкомысленны, чтобы сознавать опасность своего положения. Мы ставили палатку в лесу, и каждый наш неосторожный шаг мог завершиться трагедией.
Первые сутки прошли спокойно. Как-то утром я пошла на журчавшую неподалёку речушку умыться, разложила на траве зубные принадлежности и мыло, а полотенце повесила на прибрежный куст. Неожиданно совсем близко я услышала рокот мотора и, испугавшись, мгновенно спряталась за куст. Через несколько секунд на мосту появился мотоциклист. Увидев брошенные на берегу умывальные принадлежности, он остановил мотоцикл и стал вглядываться в гущу кустарников на берегу. Моё сердце билось так громко и отчаянно, что казалось, будто парень на мотоцикле явственно слышит его удары. Так продолжалось некоторое время. Эти мгновения для меня были полны непередаваемого ужаса. Наконец, парень завёл мотоцикл и уехал.
Ещё не пережив потрясение до конца, я вернулась к палатке и рассказала о грозившей мне опасности. В ответ друзья удивились, так как шума мотоцикла не слышали.
А потом у нашей тройки начались серьёзные испытания: пошли проливные дожди. У горе-путешественников намокли спички. Мы пытались развести костёр сырыми спичками, но костёр лишь ядовито дымил, разъедая глаза, так что мы не могли приготовить себе не только горячую пищу, но и вскипятить воду для чая. График похода тоже был сорван.
Теперь нам приходилось ставить палатку засветло, но пока мы её ставили, становилось совсем темно. Приходилось питаться бутербродами, воду из ручьёв пить опасались. В первый же день после постигшего нас несчастья со спичками Игорь выдал каждому из нас на ужин по полстакана водки и два куска сахара. Я никогда раньше водку не пила, поэтому ела бутерброд, запивая его водкой и закусывая сахаром. Игорь, видимо, уловил какой-то нехарактерный звук и в темноте спросил меня:
– Ты что, всё ещё водку пьёшь?
Я подтвердила его догадку.
– Да ты что? – забеспокоился руководитель похода, – кто же пьёт водку глотками? Её пьют залпом. Пей сразу, иначе опьянеешь!
Но мы сумели пережить и непогоду, и отсутствие горячей еды. Спрашивая дорогу на Приозёрск, мы в конце концов вышли к Ладожскому озеру. Перед нами раскинулась его спокойная, ровная гладь. Недолго полюбовавшись этим чудом природы, мы отправились в город, который был уже совсем недалеко. В Приозёрске первым делом отправились в столовую. Истосковавшись по «человеческой» еде, на все свои деньги набрали по девять блюд.
