Калиостро в пасквилях современников. Сборник мемуаров - страница 21

и что положение вашей участи посеяло в душе вашей первыя семена склонности к магии. А для сей—то причины добрые духи и действовать над вами не могут, потому что вы магию не для магии любите, но для того, что смерть похитила у вас то, к чему душа ваша наипаче была привязана. (11) При всем том, однако ж, сегодня ввечеру вы будете присутствовать при магическом опыте, которой я буду делать, и я надеюсь, что вы и сами мало-помалу в подобных работах успеете». Запечатанную бумажку Калиостр у отца моего взял назад, потому что я желаемого сна не видала, и в тоже мгновение ока, не читав и не распечатав ее, сжег.

В сей вечер Калиостр делал следующий опыт в доме дяди моего и в присутствии некоторых сочленов нашей ложи. Сперва спросил он у меня о крестных именах господина N.N., коего я довольно знала, и об крестных же именах покойнаго брата моего. Когда я ему их назвала, то он написал начальныя буквы всех сих имен и между всякою буквою поставил какие то знаки, коих я не разумела. Потом оставался он в горнице на некоторое время один, писал всякую всячину, иное сжег и, пришедши к нам, сказал, чтобы мы научили дитя его попросить, чтоб он ему опять в той горнице что—нибудь показал. (12) Мать просила робенка уговорить Калиостра, чтоб он ему показал тот лес, которой он несколько дней назад уже показывал, или, впрочем, что ему угодно. Калиостр взял робенка на колена, тер ему голову сожженными пред тем бумажками, целовал его и сказал: «Дитя! И ты будешь со временем великой человек! Поди, любезной робенок, ты увидишь весьма важныя вещи». (13) Потом повел он робенка в ту горницу, в которой прежде писал. В ней ничего не было, кроме обыкновенных горнишных вещей: стояли только два подсвечника на письменном столике дяди моего, а между подсвечниками лежал исписанной знаками лист бумаги. Когда робенок вошел в сию горницу, то Калиостр, затворя в нее двери, дитяте сказал, что он должен спокойно дожидаться, пока обещанныя им прекрасныя вещи явятся, и чтоб он ничего не боялся, хотя бы в другой горнице и шум произошел, потому что ето ничего не значит. Мы в другой горнице сели все в круг прямо против затворенных дверей. Калиостр с обнаженною шпагою в руке стал посреди той же горницы, заповедал всем нам молчание, важность, благоговение и тишину. Потом делал он шпагою некоторые знаки на дверях той горницы, в которой был робенок; после того стучал ногою (14) то в землю, то в дверь, писал шпагою некоторые знаки на воздухе, произносил всякия имена и слова, коих мы все не разумели, а чаще всего слышны были нам следующия восклицания: гелион, мелион, тетраграмматон. Во время самых сих работ послала тетка моя старшаго своего сына в другую горницу посмотреть, все ли двери были заперты. Тогда Калиостр с ужасною запальчивостию вскричал: «Боже мой, что вы делаете? тише, тише, не шевелитесь; вы теперь в превеличайшей опасности, да и я вместе с вами». Он продолжал стучать ногою, кричал изо всей мочи некоторыя незнакомыя нам слова и имена, делал на воздухе всякия изображения и наконец около всех нас шпагою своею очертил круг. Стал сам в кругу и с превеличайшими угрозами сказал, что все мы будем несчастливы, ежели один из нас шевельнется, или хотя тихо что—нибудь скажет (15); потом опять начал свои заклинания, велел робенку, которой до тех пор все молчал и заперт был в горнице, чтоб он стал на колена, повторял все, что он ему станет говорить, и не прежде бы встал с колен, пока не увидит какого явления. Потом Калиостр опять застучал ногами, делал шпагою различныя движения и спрашивал у робенка: что вы теперь видите?