– Что значит «верил»? Я знал. Нас же убедили: все программы прежние были выполнены – значит, и эта тоже будет выполнена. Это сейчас понятно, что дураками мы были. Видели же, что чем дальше, тем хуже в магазинах.
– Ну, я-то и тогда сомневался, – сказал Пётр. – Ишь, захотели: «каждому по потребностям». Лет через двести, может, да. Когда термояд освоят. Но не через двадцать же. Давай ещё по одной…
– А я, помню, всё удивлялся: вот осталось совсем чуть-чуть до коммунизма, везде ведь только о наших успехах твердят, значит, пора постепенно деньги отменять, у классиков же написано: денег при коммунизме не будет. Думал, что начать должны с малого, с копеек: проезд бесплатный сделать в автобусах, спички там, газировку без денег отпускать. Газеты раздавать всем желающим. А ничего такого почему-то нет… Сейчас даже стыдно вспомнить.
– А ты помнишь, что была ещё задача – воспитание «нового человека»? Который живёт по моральному кодексу, весь из себя такой непогрешимый. Тоже чушь поросячья. «Совесть пассажира – лучший контролёр»… Человек хоть и разумное, но всё-таки животное. А разумом трудно инстинкты перебороть. Он у нас недавно появился, а инстинкты миллионы лет передавались, от инфузорий через рыб к рептилиям и так далее.
– А при чём тут инстинкты?
– Ну как при чём? Они у каждой особи направлены на собственное выживание, достижение максимального личного благополучия. Как их можно за двадцать лет подавить? Это же закон естественного отбора. А теперь и подавлять бросили. Поэтому такие, как Мишка, наверх вылезли. А вот нам, наверное, здорово эти инстинкты приглушили, поэтому мы сейчас там, где мы есть.
– Они у нас и так были приглушённые, – не согласился Виток. – От предков такие достались. А мы сознательно сами их ещё укрощали.
– Не в предках дело. У достойных людей дети тоже бывают подонками. А почему, кстати? Вот мы все в школе проходили одно и то же: «человек выше сытости», «чтобы не было мучительно больно» и всё такое. Но одни прониклись, а на других не подействовало. Им как раз собственная сытость превыше всего.
– Да тут вообще такие дебри начинаются… Вот голуби, например, заклёвывают слабых и больных сородичей, потому что для процветания вида нужно, чтобы потомство давали только сильные и здоровые птицы. И если бы голуби боролись с этим инстинктом, они деградировали бы и вымерли. Может, поэтому они такие красивые.
– Так это голуби. Красивые, конечно, но глупые птицы. А человек придумал такие вещи, как мораль, совесть. Больных не заклёвывает. Значит, из-за этого должен деградировать?
– Но войны-то тоже человек придумал! А на войне, наоборот, самых сильных и здоровых уничтожают. У животных такого нет… И вообще где-то я читал, что для комфортного существования как биологическому виду человеку разум не нужен. Это излишняя способность, пробный шар эволюции. И есть вероятность того, что в будущем на земле будут господствовать те, у кого инстинкт выживания преобладает над разумом.
– Мы и сейчас это наблюдаем, – мрачно сказал Пётр. – Но это временно. Всё равно будущее за нами – укрощёнными и разумными. Хрен им… Давай за нас!
– Давай…
– Кстати, о птичках, – сказал Пётр, дожёвывая колбасу. – О тех же голубях. В детстве во дворе у нас голубятня была. И вот однажды сидели мы возле неё на лавочке, и кто-то из пацанов, кажется, Вадик Грязев, держал в руке голубя, гладил и всё приговаривал: гуля-гуля, сейчас вот пойду, сварю из тебя супчик, пообедаю перед школой. Ну, прикалывался, конечно, как сейчас бы сказали. А голубь терпел-терпел, а потом взял и какнул ему на штаны. Вадик с рёвом вскочил, выкинул голубя, тот улетел, счастливый, а мы вокруг все чуть со смеху не померли. Долго ему потом про этот супчик напоминали…
