Камиль Дадаев. Беседы с Симургом - страница 5

Поэзия расширяет границы физического мира, делая его многограннее и шире, уподобляя мир бескрайней степи, в которой человек – это летящий ястреб, исследующий пространство вокруг взмахом своих крыльев и поднимающийся над миром, который отражается в его глазах и превращается в хаотично разбросанные пятна Роршаха и песчинки при набирании ястребом высоты в процессе полета длиною в один стих.

Влияние поэзии на человека – это влияние духа на материю. И через поэзию, которая является одним из послов культуры, мы постигаем колыбель цивилизаций и метафизику макрокосма. Это та самая заклинательная магия, что связывала мир духа и материи во времена ветхой древности.

Можно много рассуждать на тему того каким образом рождаются стихи. Пожалуй, это останется загадкой для всего человечества до конца времен. Этот процесс можно было бы обосновать посредством нейробиологии, но это не объясняет ровным счётом ничего, кроме перечисления сухих фактов, документально фиксирующих реальность явления. Мистерия эта, стало быть, так и останется для человека terra incognita. Но вместе с тем, в этом есть закономерная мудрость. Ведь если бы тайна сия была открыта человеку, возможно, что мир был бы совсем не тем, каким мы его знаем сейчас. Поскольку, когда реальность обнажена, – подобно одеждам, в которые были окутаны деревья и которые они сбросили по осени, – пропадает загадка и нет уже того притяжения, которым мы так дорожим. Тайна ценна не менее, чем сила гравитации, которая удерживает нас на Земле. И пока жива сия тайна, жизнь не теряет своей глубины и смысла, а интеллектуальная интуиция, которая проявляется через поэзию, делает наш мир более пригодным для жизни, отражаясь в этом ветхом Зеркале Мироздания, который является общим домом для нас всех….

Олег Басюл, художник

рис. Абдулы Магомедова

Скалы

Израненные горы

Пронзили небу брюхо

И утренней молитвой

Вымаливают дождь.

Распахнутые норы

И память как старуха.

А в памяти лишь битвы,

В которых ты умрёшь.

Драконьими зубами,

Как хищник жертве в шею,

По самую аорту,

Где лавой кровь кипит;

Где кровь течёт ручьями,

И с каждым днём чернее,

Где память напрочь стёрта

И сердце не кричит,

Израненные скалы

Вцепились небу в горло.

Вцепившись небу в рёбра,

Высасывают дождь.

Спят в ножнах все кинжалы

И память лики стёрла –

И смерть глядит недобро,

О скалы точит нож.

Молчи и просто слушай

Всем сердцем, каждым нервом,

Расщелиною каждой,

Что у тебя внутри,

Душою неуклюжей,

Как солнца лучик первый

Целует с новой жаждой

Вершины эти. Зри!

Смотри – они всё выше,

И пиками своими

Проткнули голубую

Живую неба ткань,

А небо на них дышит

Туманами седыми,

Заботливо целуя

Изрезанную длань.

Изрезанные скалы

Вцепились небу в губы…

В них боль эпохи ратной

И высохшая кровь;

Ржавеют там кинжалы,

Спят бездыханно трупы;

Там, словно пятикратный

Намаз, творят любовь.

В них скрыты крик и ярость;

В них плен и дух свободы;

В них ужас тёмной ночи

И выстрел в тишине.

В них молодость и старость,

Растраченные годы,

Тоска о доме отчем

И память о войне.

(9. IX. 2018)

О Любви и не только…

Реквием

(…dann knie ich mich in dein Gesicht

und steck den Finger in die Asche)

Rammstein2

Ревность-сирота казалась обделённой,

Не найдя приюта между двух огней.

Ты была, возможно, для меня рождённой,

Да и я не смог бы полюбить сильней.

Заморозив солнце тихими словами,

Эту нежность можно было избежать.

Я б остался, скован сочными мечтами,

Ты бы не явилась сердце разбивать.