– Повезло, – сказал Федор.
– Нет, Федечка, каждый сам себя везет, – презрительно бросил в камин новоявленный «Наполеон». – Сколько стоила ему эта постройка, знает только он один. И дело даже не в деньгах, хотя все, конечно, от и ради них. Но поработать ему здесь пришлось о-го-го… Как говаривал великий Суворов: «Раз везение, два – везение, но надобно и умение». И он горд своим умением. И теперь, в отличие от Федора, ищущего пристанище, он может позволить себе отдохнуть, в полной мере ощущая победоносное возлежание на лаврах. И ядовитая улыбка, на мгновение растянув бледное кольцо губ, жестко скрутила рот. Потом будто подумала и растянулась опять.
Затрещал огонь в камине…
Но улыбку треск огня не испугал. Она умиротворено отдыхала, ей было вольготно на свободе. На первый взгляд, ядовитая улыбка не совпадала с мягкой внешностью. Но это на взгляд первый и туманный. На самом деле, выхоленная внешность при сложностях судьбы говорила об умении извиваться, быстро и умело. Одно дело – добиваться цели, преодолевая преграды, покоряя все новые и новые вершины, вырастающие на пути. И совсем другое – увертываться от преград из стороны в сторону. Проницательному наблюдателю внешность Антона Альфредовича многое могла бы рассказать о том, как он изворачивался, объезжал, увиливал, не гнушаясь ни унижением, ни предательством. Он считал, что главное в жизни – цель, а средства могут быть любые. Это и был стержневой девиз его существования: любыми путями до заветной планки и – как можно быстрей. А по трупам или живым головам – разницы нет никакой, по трупам даже легче. Он хорошо запомнил, что победителей не судят, их обожествляют. Значит, главное победить. А достигнутая цель сама оправдает все использованные средства. И какими путями ты пришел к победе, никого уже не волнует. Потому что, ты – есть Ты, и все пред Тобой – ниц.
Как Федор, который смотрел на его богатство, не в силах скрыть чувства.
– Не смог, как ни старался! – закричал триумфатор. – Ха-ха, – выдавливался воздух из нутра победителя. Инстинктивно оглянулся на дверь – не слышит ли кто? Но в офисе никого не было.
– Я слышу, – сказал Камин. – И вижу все. И знаю то, о чем не знаешь ты еще.
Любимчик Фортуны – Федька ничего не смог и не сумел в этой жизни. А теперь хочет, чтобы бывший друг ему помог.
– Нет! – жестко сказал бывший друг.
И огонь Камина забился в ответ синеватым пламенем.
– Все, приходящие сюда, работать будут только на меня. Все, приходящие сюда, делать будут только то, что надо мне. А иначе, зачем они мне здесь нужны? – сбросила маску жестокость, и в камин глянули сухие глаза ненависти. – Пока он не дал Федору конкретного ответа, но в принципе… – несколько порций триумфаторского смеха вылетели одна за другой. – В принципе, Антон, возможно, и не против, чтобы его бывший удачливый друг увидел, как бегает перед хозяином личная секретарша, склоняют голову работники. И еще ниже склонятся, – ткнул пальцем в пол победитель. – Пусть посмотрит бывший дружок, как передо мной, Антоном Альфредовичем, заискивают все, сюда приходящие. И он, Федечка, будет заискивать, а иначе ему здесь не бывать. Ничего не поделаешь: дружба – это было когда-то, а сейчас – служба. Служба! И пусть служит бывший дружок как все и не надеется на поблажки. И как хозяин, я буду забирать себе лучшие дела, а Федору отдавать невыигрышную мелочевку, если вообще такая сюда приплывет.
