В Городе давно забылись все сражения рода и имена его сынов, но в каждом доме жила незримая память о воинах, рождавшихся ради своей битвы, воинов, которые в жизни могли выбрать только свой путь к концу.
Когда кузнец пришел в Город, люди молчали, никто не назвал имя, но все смотрели в черные, без единого оттенка глаза мастера и такие же черные, чуть увитые сединой волосы, узнавая в них сотни ушедших поколений из преданий.
Он пришел в трауре, и лишь через несколько лет сказал, что чтил павшего брата. Он пришел без правой руки, в обгоревшей одежде. Он привел семью – женщину и троих детей: двух дочек-малюток и годовалого сына. Люди застыли, глядя на них, как на тени: они пришли с Гор, по тропе над обвалом, среди качающихся скал, вдоль самой границы владений Стражей Гор. Кузнец с семьей прошел две недели там, где обычный горожанин не прошел бы и часа. И вот теперь он шел по их Городу. Потомок рода, идущего впереди войны, позади безумия, ибо оно всегда вело за собой детей Рихардов.
Толпа шла молча, пока кузнец смотрел по сторонам, пока выбирал брошенный дом на краю садов. Люди стояли и смотрели, как женщина помогает однорукому мастеру с вещами, смотрели на измученных, грязных от дорожной пыли детей. Девочки лет четырех и двух. Третий ребенок был на руках, и даже обычно несуеверные люди боялись посмотреть на него. Если кузнец, назвавшийся Сэмом, пришел с сыном, то он привел в край войну. Мальчик рождается в клане лишь тогда, когда на пороге сражение, в котором будет нужна его сила.
Люди стояли и ждали. Если ребенок взглянет на них черными глазами, то уже лет через десять-тринадцать их ждет беда. Разом забытые сказки обретали форму.
Женщина опустила корзину на землю. Ветер шелестел, чуть затихая, бежал среди замерших горожан. В хмурое небо над старым домом смотрели упрямые черные бездны глаз.
***
Черные глаза молодого воина скользили по водной глади, ловя на воде редкие тени от пролетающих высоко корпусов. Дик уже пожалел, что спустился: на земле было тяжелее забыться, уйти от мрачных мыслей. Взгляд все время перескакивал на вражескую отметину на лице.
Четыре года назад наивные горожане думали, что их покой окончательно нарушен прилетевшими невесть откуда из-за Гор незнакомцами, решившими построить на плато недалеко от Города свою крепость.
Год назад они замерли в потрясении и захлебнулись в панике, когда впервые за несколько столетий из-за моря пришли корабли с людьми страшного вида – озверевшими, глухими к словам, увешанными клинками. Казалось, что это шутка, фантасмагория, но потом один из войска, пришедшего под стены Каньона – странной крепости гостей из-за Гор, поднял лук, и молодой пилот упал со стен и не встал. Глава Каньона, считающий человеческую жизнь неприкосновенной, был связан по рукам и ногам своей любовью к миру – не нанося ответных ударов, не поднимая оружия даже для защиты, он мог только отступать. А потом начали рушиться стены молодой крепости, и одновременно войско Моря двинулось к городу.
И тогда перед последним уцелевшим строением Каньона встал юный Рихард, выигрывая минуты для вылазки Буаро с друзьями. Нескольких брошенных с корпусов брусков взрывчатки хватило, чтобы в один день и закончить бои, и спасти уцелевших в Каньоне, и не допустить движение Моря к городу.
Крепость выжила, Город устоял. Стены отстраивались заново, горожане, успевшие увидеть лишь несколько банд морских воинов на окраинах, были уверены, что пережили ад.
