Фильм заканчивался в половине четвертого. Павел вставал с кресла так тяжко, словно трудился грузчиком эту ночь. Усталость просто агонизировала в нем – казалось, веки разорвутся, если он моментально не уснет, не выпадет из этого ритма. Но он ложился в постель, и сон не шел, хотя чувствовалось, что он рядом, где-то здесь, в запутавшихся занавесках, но он не шел, и Павел лежал, уставший, выдохшийся, и смотрел в окно – долго, болезненно. Почти каждое утро он видел, как медленно, почти незаметно, торжествовал рассвет. Словно дождевые капли, струились по стеклу лучи. Наконец-то.
Обычно он засыпал, когда было совсем светло. Когда уже казалось, что спать бессмысленно, потому что вставать уже через два часа, все равно не выспаться, и уже всерьез думалось о том, чтобы встать и заняться чем-нибудь полезным, например книгу почитать, а не смотреть в окно, – сон приходил. И он был сладок, этот выстраданный сон, который совсем не бодрил и не давал настоящего отдыха, но он – был. И приятно ныло тело, когда он вставал в восемь утра, оглушенный мелодией своего телефона, поставленного на будильник, и шел, шатаясь, в ванную. Ледяные струи бились в пальцах, и словно немело лицо, пока он умывался и долго вытирался полотенцем.
Потом шел на кухню. Чайник недовольно гудел, закипая, и, как горсть черного золота, падал в чашку кофе. Приятное тепло разливалось по телу, медленно яснели мысли, густой запах кофе завораживал, и казалось таким приятным и улыбчивым утро, которое за окном уже было в разгаре. Пьянящей музыкой звучало радио, звонко журчала на сковородке яичница, Павел, в широком халате с фиолетовыми полосами, раскрывал газету.
Из дома он выходил в половине десятого – до работы добирался на маршрутке, которая выезжала из-за угла, блестя желтым каркасом, всегда в одно и то же время. Приезжал в редакцию, и пока шел по ее сумрачным коридорам, жажда работы – немедленной, результативной работы – захватывала его, и адреналин бил в кровь. Работа ему не надоедала. Уже два года прошло с того памятного дня, когда он переступил редакционный порог, смущаясь, представился главному редактору и услышал от него главную заповедь – «приходи всегда с материалом». С тех пор жизнь журналиста его захватила. Он не мог без нее помыслить своего существования – вставать, куда-то идти, о чем-то думать – зачем, если не ради работы?
Он вошел в кабинет. Улыбнулась Оксана:
– Доброе утро.
– И тебе того же, и тебе, – улыбнулся Павел и повесил на спинку стула пиджак.
Оксана, коллега Павла, была очень избирательной девушкой. Устраиваясь на работу, она долго собирала информацию о газете – не желтая ли, не скандальная, не фашистская? Ее все успокоили. Серьезная политическая газета. Никаких вольностей, сплошной официоз. Это ее устроило.
Она тщательно осмотрела свою будущую комнатку, приглядывалась к напарнику – Павел ей сначала не показался, что было в нем ветреное, совсем юношеское. «Ухаживать начнет – сколько проблем-то будет. Вот не везет, честное слово. Желторотики сплошные попадаются…» Но время шло, дело спорилось, сработались они без проблем. Павел шутил и вкалывал легко, без напряжения. Все ему было в радость. Ухаживать так и не начал. С какого-то момента этот факт стал Оксану оскорблять.
– Больной он, может? – говорила она лучшей подруге, – тогда хоть понятно. Уже три месяца работаем – и ни намека.
