Капкан для германского короля - страница 35

«А ты, значит, Дмитрий?» – Афонин замолчал.

«Да, Дмитрий,» – подтвердил, кивнув головой, Митя.

Афонин выжидающе помолчал, словно прицениваясь. Наконец, он заговорил.

«У меня к тебе есть дело, Дмитрий, – сказал он. – Сможешь мне помочь?» Сказав это, Афонин испытующе прищурился и наклонил голову в бок.

В груди у Мити пробежал холодок, он машинально пожал плечами: «Не знаю. А что у вас за дело?»

«Хм, – Афонин отвел глаза. Мите казалось, что он никак не может решиться на какой-то серьезный разговор, от чего на душе у Мити нарастало волнение. Афонин посмотрел на него. – А ты обо мне что-нибудь слышал?»

«Н-нет,» – покачал головой Митя после секундного раздумья.

«А тебе что-нибудь говорит имя Петр Евгеньевич Дронов?»

Митя снова покачал головой и слегка развёл руками. Никакого Дронова, как, впрочем, и Афонина он не знал и никаких упоминаний о них припомнить не мог. Этот странный визитер с его непонятными вопросами начинал серьезно настораживать Митю.

«Вы говорили об экспертизе картин…» – попытался перевести разговор в понятное русло Митя.

Афонин снова выжидающе помолчал и наконец ответил:

«Да. Экспертизе. Только не картин!»

Он заговорил четко, размеренно, без пауз, и чем дальше он говорил, тем больше, становилось Мите не по себе.

«Ты, наверное, ломаешь голову, откуда я знаю твоего отца? Лет двадцать назад мой друг, Петр Евгеньевич Дронов, передал твоему отцу одну вещь – папку с документами. Мы тогда дружили – я, Петр Евгеньевич, твой отец. Иван хорошо разбирался в картинах и антиквариате. Мы с Петром и познакомились-то с ним на каком-то аукционе. Он нам тогда здорово помог. Ну, стали вместе работать. Второго такого специалиста было поискать. А мы тогда баловались этим всем. 90-е, сам понимаешь – время больших возможностей! Да, – Афонин вздохнул и покачал головой. – золотые были времена.»

«Ну да ближе к делу, – сказал Афонин деловито, снова останавливая свой взгляд на Мите. – Твой отец вообще был человеком образованным. Ему доверяли. В том числе наш общий друг Петр Евгеньевич Дронов. Он был в авторитете… – Афонин чуть приподнял брови и, на секунду замолчав, продолжил. – В 1991 году Петру Евгеньевичу предложили купить кое-какие документы. Исторические документы. Деньги по тем временам были большие – „десятка“ „грина“ – и Петр Евгеньевич принес их твоему отцу – посмотреть, не лажа ли. Для нас отец твой был по части всего такого знаток, по истории тоже. Потому и обратился Петр к нему. Да и то сказать, не к кому больше тогда идти было.» Афонин снова сделал паузу и затем продолжил.

«Твой отец оказался в теме. Он быстро ответил Петру: документы настоящие, плати не раздумывая. Петр их тут же купил. Но было еще кое-что, о чем твой отец ему сообщил. И вот ради этого „кое-чего“ я к тебе сегодня и пришел.» Афонин приоткрыл рот и скривил подбородок, глаза за толстыми линзами превратились в узкие щелки. Митя почувствовал, как непроизвольно напрягаются черты его собственного лица. Афонин подался вперед: «Твой отец сказал, что документы эти цены вообще не имеют, что это его тема. Не картинки, нет. Там было другое. Ты понимаешь?»

Митя почувствовал, что его ладони стали влажными. Догадка пронзила его мозг. Неужели… Он старательно отер ладони о рукава рубашки.

«Понимаешь!.. – на лице Афонина появилась чуть заметная, недобрая улыбка. Глаза его забегали. – Тогда слушай дальше. Петьке попользоваться добычей не удалось – его почти сразу грохнули, не поделил что-то с нашими друзьями, тогда это быстро делалось! И вот звонит мне твой отец, спрашивает, что с папкой делать, которая от Петьки осталась. Я к нему. Вот тогда он мне все и растолковал. Что, зачем. Я не верил сначала. Ты, говорю, Ваня, сбрендил! Лечиться тебе надо! Не пойму, как ты Петьку, покойника, с толку сбил? А он мне: вот и подумай! если уж сам Петр Евгеньевич поверил! И верно, Петька был человек конкретный, просто так деньги платить не стал бы. Но уж как-то все это дико звучало – руны, перстни, силовые поля… Зачем, спрашиваю, Иван, я тебе понадобился? Грохнули Петьку, так одним ртом меньше – сам бы всем и владел. Еще б меня потом к себе взял – на посылки! А он: я, Боря, ученый. Для меня это все – научный эксперимент. Без тебя мне его не поставить. Не хочу на технику отвлекаться. А у тебя и деньги, и связи. То, что Петр должен был сделать – ты сделаешь! Да и безопасность нашу кто-то должен блюсти: папка эта на Лубянке лежала, стало быть, не один Петр про нее знал… Ну, тогда, говорю, слушай, профессор. Папку я заберу, у меня надежней будет, а ты чтоб без шуток. Какие, говорит, Боря, шутки? Нам еще много поработать надо: тебе – перстни найти, а мне – ключик к ним.»