11. 11.
Крэй легко коснулся затылка гостьи, приводя в сознание.
Та несколько секунд лежала пластом, а потом зашевелилась, дернулась. Дошло, значится, что зря охоту затеяла.
Крэй шумно вдохнул чужой запах, чувствуя, как возвращается ночное возбуждение. Да так сильно, что перед глазами темнеет. Вот же некстати!
Девушка тем временем мела языком чушь да юлила, а Крэй стоял, прикрыв глаза, и пытался считать в запахе то, что чужачка прятала — настоящую причину. Но та врала так самозабвенно, что пришлось принять меры.
Тронуть девушку рукой Крэй побоялся — силы у него немеряно, может покалечить. А вот крапива — самое то. Сам на нее ругался, когда по оврагам лазил. Зверь, а не трава!
Спустил с магички штаны, стараясь особо не пялиться, а заниматься только делом.
И наказал.
Взбудораженная магия от такого как взбесилась: разогрела кровь чуть ли не до кипятка, жалила куда-то в член, требовала, ныла, зудела…
После принятых мер сам Крэй дышал так же тяжело, как и эта непутевая охотница.
Наказание как-то незаметно превратилось в нечто странное. От того, как девушка пытается увернуться, как ерзает по бревну, внутри каждый раз плескало яркой и чистой похотью. Такой сильной, что терпеть становилось почти невмоготу. От каждого прикосновения крапивы к чужой коже возбуждение усиливалось и разгоралось, словно огонь в торфяной яме.
Сначала Крэй хотел лишь припугнуть, но в итоге остановился, тяжело дыша, когда эта сладко пахнущая магичка уже взахлеб рассказывала про то, какого демона ей понадобилось в лесу.
— Рог сатира... Сильнейшее средство. Снимает любую магию. А Солар, он, понимаешь... ну такой… Что ж ему теперь, жабой сидеть? Хоть и красивой. А везде цены такие, что проще сразу в петлю — это на остальное. А на твои рога, то есть в целом на рога — и вовсе. Вот я и решила… И хотела-то взять чуточку…Иначе Солар навсегда в перьях. А мне куда, если он таким останется?
Крэй отбросил крапиву и прикусил ребро ладони, чтобы не рассмеяться. Эти маги точно свихнутые. Охотиться на него, сатира, как на оленя — из-за рогов! Вот удумала! Точно малахольная…
А потом перестал смеяться и стиснул зубы.
Свои рога он клал на алтарь — когда не забывал, что это надо сделать, или в очередной раз, выметая пыль, спотыкался о них. Взамен те, кто носили дары, на следующий день оставляли корзины с морской рыбой, которую Крэй очень любил.
Он считал обмен честным. На кой ему старые рога? Он и лосиные на алтарь, бывало, клал, когда самому без надобности столько вешалок или светильников.
А вот оно как выходит: редкость, мешок золота за гран, бесценный ингредиент. Полезно знать. За одну эту новость девчонку можно было отпустить на все четыре стороны. Заслужила, хоть и нечаянно.
Но огонь, некстати разгоревшийся внутри, и не думал утихать. Крэй смерил взглядом перекинутую через бревно девушку. Та вертелась, пытаясь сползти, но у нее ничего не выходило. От рывков покрасневшая от крапивы попка подпрыгивала, и от каждого такого движения внутри Крэя как за корни дергали. Он почувствовал, как окончательно тяжелеют яйца и встает член. Теперь уже жестко, почти до боли.
Невыносимо хотелось. Брать. Трогать. И считать своим. По праву.
Крэй подумал, представил, как оно будет, если он потрется членом между этих округлых ягодиц, и стало жарко. Словно в летний зной оказался в пшеничном поле. И ведь можно взять прямо сейчас — девушка и сделать ничего не сможет, будет только стонать да поскуливать.
