– Ахилл, есть будешь? - запускаю в шерсть коту пальцы.
– Мау.
– Мау. Пойдем. Сна уже все равно нет. – Поднимаюсь и иду на кухню. – Вот объясни мне? Почему мужчины такие принципиальные тугодумы? Увидел, решил для себя, выслушать даже не попытался? Я думала, он захочет уточнить все, узнать подробности, а, оказывается, ему все равно. Лишь бы выслужиться и засадить кого-то. – Насыпаю коту корма, меняю воду.
– Мау, – благодарит.
– Я понимаю, что у него такая работа. Но он должен сажать преступников, а папа – не преступник.
– Мау, – кот садится возле пустой тарелки и смотрит в глаза.
– Хорошо, что я тебя Прокурором не назвала в свое время, а то сейчас пришлось бы давать тебе другую кличку. А потом тебя к психологу вези, решай эту проблему.
– Мау.
– Мау тебе.
Хоть бы коты нас не понимали…
Через полчаса добираюсь до работы, приезжаю на раньше начала рабочего дня. Перед входом в здание клиники отрясаю снег с опушки куртки, стучу ногами. Снегопад сегодня очень сильный. К зданию подъезжает такси, оттуда выходит женщина в возрасте, держится за голову и хромает. С ней никого нет.
– Давайте я вам помогу, – спускаюсь со ступенек и подаю ей руку, – сегодня скользко.
– Спасибо, – сдержанно благодарит и соглашается на помощь. – Я вот поскользнулась на ступеньках. Сын сказал надо сделать снимок приехать.
Скользкий вопрос, почему этот сын сам не привез маму, опускаю.
– Тогда вам в хирургию надо. – Открываю ей дверь, пропускаю внутрь.
– А вы тут работаете?
– Да, медсестрой, меня Александра зовут.
– Александра, может, вы проводите меня к Валерию Доронину?
– Конечно.
Показываю, где гардероб и помогаю раздеться. Женщина вдруг хватает меня плечо и закрывает глаза.
– Вам плохо?
– Голова закружилась.
– Постойте тут, я сейчас.
Выкатываю кресло-каталку и помогаю женщине сесть. Не надо ей ходить в таком состоянии. Может, там сотрясение.
Пока женщина отвечает на входящий звонок телефона, я надеваю ей и себе бахилы. Переодеваться некогда.
– Да, сынок, я уже в клинике. Нормально, не переживай, - успокаивает своего сына. – Хорошо, я тебя жду. – Отключается. – Это сын, приедет за мной с работы.
– Правильно, не надо одной ездить.
Я везу женщину по коридору, здороваюсь по дороге с персоналом.
– Не подскажете вашу фамилию? Я поищу Валерия Андреевич.
– Домбровская Ирина Анатольевна.
Твою ты баламошку. Сожги меня, испанская инквизиция. Почему со мной-то? Сынок - это Юра что ли? А может у нее несколько сыновей? Или просто совпадение? Она давно его знает, это точно он.
Сейчас прокурор сюда явится? Не самое лучшее место для встреч. Еще решит, что я тут специально поджидала его? И не слишком ли много совпадений для одного дня?
Стучу в кабинет к доктору, проверяю дверь. Закрыто.
– Его нет, наверное, вышел. Подождите тут, я поищу Валеру.
– Спасибо большое, - сдержанно отвечает.
Сразу иду в операционную, Валера там. Быстро переодеваюсь, закалываю волосы и возвращаюсь к женщине.
– Валерий Андреевич еще на операции, скоро должен освободиться. Как вы себя чувствуете?
– Голова сильно болит. – А сыну сказала, что все в порядке. Вот же материнская любовь.
Мы разговариваем ни о чем. О клинике, о недавнем ремонте, о новом оборудовании. Я волнуюсь за нее и не хочу оставлять одну.
Женщина смотрит мне за плечо и улыбается.
– Юра, я тут, – окликает его и машет рукой.
Ну, вот и встретились.
– Мам, привет, ты как? – слышу за спиной, но не оборачиваюсь. Выжидаю. Говорила же, что выслушаешь.
