Карим Хакимов: летопись жизни - страница 23

Томск к тому времени уже триста лет находился в составе Российской империи. Территория, на которой он расположился, была присоединена к России еще в 1604 году по просьбе князя Тояна, возглавлявшего проживавших там эуштинских татар в целях защиты эуштинцев от набегов енисейских киргизов и калмыков (так гласит классическая, нефоменковская версия истории. По фоменковской теории Россия вела тогда борьбу с Тартарией). По приказу Бориса Годунова присланными им из Тобольска военными был основан город на берегу реки Томи, который стал крепостью, защищавшей местное население от нападений. После того как он потерял оборонительный статус, Томск долгое время находился на периферии внимания царских властей. Длительное время остававшийся захолустьем, обойденный Транссибирской магистралью, он все же в первые полтора десятилетия XX века сильно вырос. И если Оренбург заслужил титул «Южной Пальмиры», то Томск стал достаточно известным культурным и образовательным центром в Сибири – «сибирскими Афинами», чему способствовало открытие в 1888 году Императорского Томского университета, а 1900 году первого в Сибири высшего технического учебного заведения – Технологического института (сейчас Томский политехнический университет). Об этом Карим с его тягой к знаниям мог тогда знать. Но еще больше его наверняка интересовала вторая мужская гимназия, которая открылась 1 июля 1913 года.

Кроме того, город уже тогда прослыл своим вольнодумством, в том числе и потому, что был одним из мест ссылки политзаключенных. С середины XIX века в Томске также развилась оригинальная ветвь русской национальной мысли – сибирское областничество, которое к моменту решения Карима приехать в Томск оформилось в нечто, что можно очень условно назвать «русским джадидизмом», хотя на деле это была, скорее, смесь народничества с либерализмом. Рассматривая сибиряков как некий особый вид русского народа, они видели в Сибири колонию, которая неудачно развивается по многим причинам (плохое управление, произвол чиновников и т. п.), и, как Исмаил-бей Гаспринский, считали, что одним из путей к развитию, наряду с автономией и самоуправлением, служит просвещение. Их неутомимая борьба за демократические свободы, а также в защиту «инородцев», к которым относился и К. Хакимов, весьма способствовала тому, что Томск стал одним из центров образования и оригинальной политической мысли. Это также могло привлекать пытливого Карима.

Ну и, наконец, изначально в Томске была сильная татарская мусульманская община, не столько многочисленная, сколько влиятельная, и Карим вполне мог рассчитывать на то, что ему помогут. Может быть, он запасся какими-то рекомендациями. Собственно, так и вышло. Там богатыми татарами были образовано благотворительное Общество студентов-мусульман и Общество молодежи, которые оказывали помогали бедным студентам овладевать знаниями.

В силу своей бурлящей политической жизни и наличия интеллигентской среды, Томск превратился для Карима в школу в прямом и переносном смысле этого слова. Тут он получил возможность, благодаря Обществу студентов-мусульман и помощи одного добросердечного казаха, бывшего в ту пору студентом Технологического института, А. Ермекеева, подготовиться и сдать экзамены в упомянутой выше гимназии. Его таланты и упорство снова дали о себе знать. В мае 1917 года он сумел получить вожделенный «аттестат зрелости», в котором только по одному из предметов стоял прочерк – по Закону Божьему (!), да тройка по истории… Карим не смог ответить на вопрос «Когда жил Папа Римский Григорий VII?». Тот самый, который сказал: «Я любил правду и ненавидел ложь…» В архивах Томска, как пишет в своей диссертации Р.Ф. Хайретдинов, есть свидетельство об окончании 2-й Томской гимназии за № 534