– А насколько далёкое, собственно, сейчас будущее? – тоже шёпотом спросил Эрни.
– Ты не поверишь, но сегодня именно тот день, когда ты должен был выступать на фестивале, от участия в котором мы решили отказаться.
– Вот те на, – изумился Эрни.
Том тем временем, приветственно улыбаясь, протянул кому-то руку для рукопожатия. Пожав руку Тома, рука потянулась и к Эрни. Рука была артистическая, с длинными пальцами, которые украшали длинные, ухоженные, отполированные ногти.
– Йенс! Какими судьбами?!
– Это я тебя хотел спросить: думал, ты отказался от участия. Всё-таки выступаешь? И правильно! – Йенс говорил на неродном ему языке хорошо и быстро, но с лёгким северным акцентом: он был датчанином.
– А я здесь по… семейным делам. Так совпало, – нашёлся Эрни. – А от участия я действительно отказался.
Йенс был немного выше Эрни, его глаза были ярко-голубыми, волосы – по-северному светлые, доставали до плеч, Йенс зачёсывал их назад, не разделяя на пробор, иногда они падали на лицо, и он поправлял их рукой, как будто расчёской. Поверх белоснежного свитшота он носил светло-голубую джинсовую куртку. Лицо у него было почти по-женски миловидное, открытое и дружелюбное. В общем, где бы он ни появлялся, выглядел он, как светлый кусочек северного неба на фоне датского флага.
На левом плече Йенс держал футляр с лютней, пальцы его правой руки постоянно находились в движении, как будто перебирали струны, а левая нога постоянно отбивала какие-то ритмы.
Теперь Йенс наконец-то представил Тому и Эрни человека, всё это время молча и угрюмо стоявшего позади него. Это был мужчина средних лет, носивший скромный и слегка потёртый, но приличный костюм и классическую короткую стрижку. Его лицо было серьёзным и сосредоточенным, волосы имели золотистый, тёплый оттенок, но, как и глаза, были несколько темнее, чем у Йенса.
– Это Джеспер, мой старший брат, приехал поддержать меня.
Джеспер сдержанно пожал руки Эрни и Тома, не проронив ни слова.
– Это Эрни, он тоже лютнист, и… его отец. – Йенс немного покраснел из-за того, что не смог вспомнить имя Тома.
– Тоже занимаетесь музыкой? – спросил Эрни скорее для того, чтобы прервать неловкое молчание.
– Нет. Я банковский служащий. Сейчас в отпуске, – неожиданно низким, немузыкальным, совсем не похожим на лёгкий и певучий голос Йенса голосом ответил Джеспер.
– Джеспер – мой сводный брат, – объяснил Йенс, наконец перестав смущаться.
– Том – мой приёмный отец, – объяснил Эрни Джесперу, с недоумением разглядывавшему Тома.
– Ладно, пора бежать, скоро начинается регистрация участников. Ещё увидимся, надеюсь.
– Хорошие фото, – похвалил Том. Свой горячий завтрак он предварительно разрезал ножом на две равные части. Покончив с первой половиной, он аккуратно порезал оставшуюся часть на небольшие кусочки и отложил вилку и нож. – Обычно ты не очень любишь фотографировать.
– Точно, гораздо чаще этим занимаются Нина и Дана. – Эрни, быстро покончив с яичницей, пил жадными глотками горячий кофе. – Биг-Бен в лучах утреннего солнца меня очаровал.
– Башня Елизаветы, смею тебя поправить.
– Боже, храни королеву!
– Тсс.
– Понял, здесь не стоит так шутить. Вообще-то, мне нравится королева, если честно. Вот я и желаю ей здоровья. А держать в голове все актуальные названия всех мировых шедевров культуры я, в отличие от тебя, неспособен.
– Я тебе, конечно, верю, но будь политкорректен. И вообще, веди себя тише: оглянись вокруг, это не захолустье, здесь все держатся по-другому.
