– Да что я могу рассказать-то, деточка? – растерянно ответила Анна Федоровна. – Твоя ж мама моложе нас была намного, а мы как-то все со своими ровесниками больше общались. Но я помню, что красавица она была, сказочная какая-то вся, романтичная!.. да… мы-то попроще тогда были с Зинкой, подругой моей. А вот Лизка тоже красивая была.
– А кто такая Лизка? Я только одну тетю Лизу из своего детства помню – соседку нашу, сестру дядь Вовы.
– Ну, так и я ж про нее речь веду. Лизка да Вовка Ивановы жили тут по соседству, рядом с вами, – начала вспоминать мама Аня. – Дружили мы с ними, да… Мы с Зинкой на другом конце станицы тогда жили. Но что там для нас в ту пору молодую – расстояние? Так, тьфу, мелочь! Вприпрыжку бегали на вечерние посиделки: то мы на эту вот самую улицу, то они к нам! Не скучали тогда, не сидели сиднем по домам, телевизоров почти ни у кого не было, вот и общались парни и девчата, все на виду друг у дружки. Мы часто у Ивановых под яблоней во дворе просиживали, песни пели, разговоры всякие вели, мечтали…. Вовка-то по тем временам ох завидный жених был! Красавец, высокий, черноволосый, чернобровый! В Ленинграде он тогда учился, на художника, на каникулы только приезжал. А потом и жить там, в Ленинграде остался, вроде. Лизка медсестрой у нас в станице, в больнице работала после училища, потом врачом. Они образованные оба были, книжки умные читали, на иностранных языках могли говорить, рисовали оба хорошо, пели…
Анна Федоровна даже глаза прикрыла, окунувшись в воспоминания. А Юля сидела, замерев, боялась пошевелиться и пропустить что-то важное из интересного рассказа.
– Мы-то в совхозе с Зинкой и Степкой работали, – продолжала рассказ Анна Федоровна, – Степка – это брат мой старший. Умаемся, устанем за день, но если уж фильм привозили в клуб, или танцульки проводили в парке, то мы всегда первые бежали, откуда и силы брались?! Да все мы тогда такие были – молодые и до жизни жадные! Всего нам хотелось, жаль только возможности не у всех были, это я сейчас понимаю, а тогда счастливо все жили, весело, легко к трудностям относились.
– А мама? Как мама моя тогда жила? – нетерпеливо напомнила Юлька.
– А мама твоя, деточка, тоже умненькая была, хоть и молоденькая совсем еще, и в наших посиделках не участвовала. Но когда мы все вместе у Ивановых собирались, за забором часто мелькала ее фигурка, видно прислушивалась к нашим разговорам. Ну что еще? Помню, что фигурка тоненькая у нее была, волосы в косы заплетенные, да, еще глазищи у нее огромные карие были. Ты, кстати на нее именно глазами очень похожа! Да, еще вот что вспомнила: цветы она любила. Ух и цветов у них во дворе было! – восхищенно развела вширь руками Анна. – Ну, чисто поляна! У нас посмеивались тогда над ней да твоей бабкой Нюрой.
– Почему посмеивались? – удивленно спросила девушка. – Цветы – это же красиво!
– Ну, так сама посуди, как не смеяться, когда у всех во дворах куры ходят да картошка с помидорами растут, а у твоих – цветы перед домом разные, с весны до осени. На грядки да огород совсем места мало было. Что они ели тогда, как выживали, не знаю, но что красивый двор был, это правда! Я может потому и с радостью ваш дом купила, что помнила всю цветочную красоту, ну и что хорошая тут, на этом подворье, энергетика была, как еще Вовка тогда говорил.
– Да, Вы правы, цветы мамуля очень любила, и про бабушку мне рассказывала. Я-то не помню ее совсем, умерла бабушка Нюра почти сразу после моего рождения. Я очень цветы люблю, да и Вы, я смотрю, тоже! Вон как буйно сейчас цветет все у вас! Скоро тюльпаны раскроются! Здорово! – восхищенно проговорила Юля. – А ромашки мои сохранились? Помню, что мамуля их каждый год подсаживала, чтоб не вывелись…
