– Виктор, не кажется ли тебе, что люди потеряли ощущение ценности жизни? – спросил Джон.
– Нет. С чего вдруг ты это спросил?
– Да так, просто мысли вслух, – сказал Джон.
– Ну же, скажи мне. Тебя что-то гложет?
Они вошли в подъезд. Яркие полосы желтого и оранжевого цвета шли рядом, соединяя лестницы с полом. На окнах виднелись различные разновидности цветов – на каждом этаже, в каждом окне.
– Трудно объяснить, но постараюсь. Вчера вечером возле торгового центра я ждал Милану. Хотели пойти купить обувь ей и мне, дело обычное. Тут неожиданно прямо передо мной, ты не поверишь – прямо перед моим носом, один придурок, по-другому я просто не могу его назвать, сбил мамашу с ребенком в коляске. Ты представляешь? Сбил.
– Как это может быть?
– Я тоже об этом, – продолжил Джон. – Это еще не всё. После этого водитель просто уехал. Просто уехал. Смылся с места преступления. А девушка теперь инвалид, конечно. Ребенок не мог выжить при такой аварии. Это была страшная картина, просто поверь.
– Стой, с убийцей ничего не сделали?
– Его нашли, сегодня утром был суд. Знаешь, какое решение было вынесено? Условно девять месяцев и домашний арест два с половиной месяца.
– А почему так? – возмущенно спросил Виктор.
– Убийца оказался сыном пресс-секретаря президента Франции, – ответил Джон.
– А как же камеры? Рядом с торговым центром всегда есть камеры. Разве там нет доказательств?
– Оказалось, что камеры в тот момент были на ежемесячной проверке. Это дело уже не подлежит обжалованию, – печально проговорил Джон.
– Я уверен, на него найдется управа.
– Ты что, веришь в справедливость? В нашей стране, да и в других тоже, нет справедливости, этот случай тому доказательство.
– Ну, это всего лишь один случай. Думаю, из-за этого говорить, что люди потеряли ощущение ценности жизни… не знаю.
– Нет, нет, не говори так, Виктор. Разве мало доказательств, имеющихся в истории? Первая мировая, Вторая мировая, Холокост, ближневосточные бомбежки с участием как нашей страны, так и других стран. Геноцид различных народов по конфессии и по цвету кожи. Мусульман в Мьянме сжигали, убивали, армян в Османской империи вешали, отрубали головы, темнокожих сжигали, убивали в южных штатах Америки, обращаясь хуже, чем с домашним скотом, и т. д. Этот список можно продолжать бесконечно.
– Да, тут с тобой не согласиться трудно, – произнес Виктор.
– А люди настолько тупые, что тяжело на них смотреть.
– Ладно, у нас еще будет время поговорить об этом. И, кстати, Милана придет?
– Нет, у нее сегодня смена до завтрашнего вечера, – ответил Джон.
– Жаль, Мария мне уже все уши прожужжала, что хочет познакомиться с Миланой.
– Тогда нужно будет собраться, кино какое-нибудь глянуть, ужастик, может быть.
– Безусловно, можно пересмотреть «Техасскую резню». Да?
– Виктор, давай, когда соберемся, посмотрим «Техасскую резню».
– Да иди ты! – укатываясь от смеха, произнес Виктор. – Джон, глянем «Техасскую резню»?
– Виктор, Виктор, глянем «Техасскую резню»?
Узкий, но длинный коридорчик приветствовал их в окружении стен, оклеенных узорчатыми обоями. Двери, в количестве четырех, скромно наблюдали за проходящими мимо двумя молодыми парнями. Окрашенная в темно-зеленый цвет дверь золотистым глазком на уровне роста 170-сантиметрового человека красовалась в конце коридора. Бордовый ковер, разложенный по всему полу до самых уголков плинтуса, провожал каждого, словно звезды на небосводе. Одна-единственная горящая лампа в центре коридора недостаточно ярко освещала им путь. В минуты тревоги могло показаться, что еще мгновение – и лампа погаснет. Но этого уже полгода не случалось.
