Картинная галерея - страница 22



Королева

Оставим распри. Что в них толку?
Вы говорите без умолку
О том, что тягостно другим.
Мы об ином поговорим.

Рыцарь

О да, начнем вещать сначала
О том, что живо волновало
Нас всех, пока в пылу раздора
Забыли тему разговора.
А тема сущая вовеки
О самом важном – человеке,
С его душой неповторимой,
С умом, характером и силой.
Ведь даже телом самый слабый
В суровый час быть духом бравый
Сумеет, целью озаренный,
И устоит непобежденный,
И постоит он за другого.

Герцог

Но только где найти такого?
Легко геройство воспевать.
Но как героя распознать
Средь дел, житейских и привычных,
Средь лиц, невзрачных и обычных?

Граф

Вы правы, многие из нас
Под маской прячут свой анфас,
Страшась раскрыть хотя б на миг
Пред всеми истинный свой лик.
И как бы ни был облик скрытен,
Но мир героя самобытен,
Его познать всегда возможно,
Хотя бывает очень сложно.
Герой, как собственный портрет,
Носитель самых разных черт.
И их не скрыть под слоем масла.

Королева

О граф, вы правы. Я согласна,
Портрет души ничем не скрыть,
И живописно отразить
Рука творца его могла.
А коль о кисти речь зашла,
Молчать я боле не могу
О том, что в сердце берегу.
И чтоб словами не бросаться,
Хочу вам искренне признаться,
Мои друзья, мои картины,
Моя отрада в жизни длинной
И в бесконечности земной,
Вы дар, ниспосланный судьбой.
Любовь к нему я всей душой
Беречь готова верно, свято,
Я ей живу, я ней богата.
Коль шанс мне выпал бы избрать
Свою стезю, то я бы стать
Не королевою желала.
Тогда б художницей я стала
И вас, друзья, нарисовала
По всем законам тени, света
И всеми красками портрета,
Прибавив силу вдохновенья,
Души незримое веленье.
Но не скупое полотно
Писать мне было бы дано, —
Палитрой чувств я б овладела,
И лица все запечатлела
Я в сердце трепетном своем,
И память рамою на нем
Навек надежно укрепила,
И лаком мудрости покрыла.
Тогда б и жизнь была иной —
Простой, размеренной, земной,
Лишенной драм, и потрясений,
И этих вечных превращений,
Каких не видел сам господь,
Из рам картин в живую плоть.

Графиня

Тогда бы мы уже не жили
И с вами вместе не дружили,
Оставшись следом на стене
В портретной раме, как в окне.
Но тем и вы, и мы сильны,
Что и живыми быть вольны
По воле гения творца.
Стучать заставил он сердца
Под толщей красочного строя.
О, кто способен на такое?
А кто сим даром наделен,
Едва ли ведает о нем.
Несложен труд талантом быть.
Но как его в себе раскрыть?
А коль художницей вы были,
Тогда б ни в чем не уступили
Эльмуро кисти бесподобной,
Изящной, тонкой, благородной,
Душой портреты б наделили.
И лики б их живыми были,
И разговаривать умели,
И танцевали бы, и пели,
Как у Эльмуро.

Герцог

Нет, картины
Его с весельем не сравнимы —
Предельно сдержаны, скромны,
Любых излишеств лишены
В застывших позах усмиренья
И без намека на движенья.
Его душе стиль танцев, песен,
Уверен, был неинтересен.

Королева

Я с вами, герцог, не согласна,
Эльмуро слышал ритм прекрасно.
Движенье душ не ускользало
От взора мастера, играло
Души взволнованной начало
В портрете каждого лица
Под кистью гибкою творца.
Художник танцы не любил,
Ведь от рожденья хром он был.
Однако он, должна признаться,
Любил балами любоваться.

Герцог

Какой же прок от наблюдений
Тому, кто сам лишен движений?

Королева

Души движения ему
Подвластны были самому.
А в плавных темпах танцевальных
Он видел линий рисовальных
Восторг и трепет, грусть и страсть,
Что дух его питали всласть,
Дарили силы, вдохновенье.
Полеты дум, сердец биенье
В па танцевальных слышал он,
И вторил им скрипичный звон.