Все волосы заколоты в пучок,
На мочках аметистовые серьги.
И он подумал: «Это же маразм,
Увидеть в жизни след от сновидений.
Похоже, что меня пора лечить».
И начал рассыпаться в увереньях:
– Не вышло, но вот к вечеру, сегодня,
Увидите, я вам переведу. —
Наина чуть придерживала брошь
На маленьком и однотонном платье.
– Вам нравится заигрывать с огнем? —
Вдруг высказала зло и равнодушно.
– В пожарах, несомненно, прелесть есть. —
Потом спросила, чтобы выждать время:
– А как с открытием, что сделали со мной? —
Артём Семёнович намеренно помедлил,
Чтоб голосом не выдать, как он рад,
Что вспомнила, сама заговорила.
– Пусть это даже выглядит нелепо.
Но, вспомните – продюсер, те дела?
(Заметил, что Наина супит брови).
– Подробности, давайте, я отброшу,
И буду только факты излагать. —
Он воздуха набрал, и понеслось.
– Сотрудник Марта (вы ведь знаете её),
Подъехала, чтоб вы не «наследили».
Подчистить, если что-нибудь не так.
Она нашла в ведре у вашей ванны
Использованный брошенный кондом,
Наполненный подсохшей за ночь спермой.
Она его, стерильною перчаткой,
В стерильный же пакет, и привезла.
Я пробу взял и сделал спецанализ.
И вышел неожиданный эффект.
Вы, помните, то был «Декапептил».
Пройдя через вторую группу крови,
Такая у продюсера была,
Успел начать распад тестостерона
И в сперме, для продюсера – последней,
Сменился весь химический состав. —
– Да что ж такие мерзости в рассказе?
Пожалуйста, рассказывайте суть. —
– В клинических анализах – одно.
Я тут же начал пробовать на крысах.
И все они достигли сверхблаженства,
Пробыли в нем примерно тройку дней.
А после уж спокойно околели. —
– Артем Семёнович, типун вам на язык. —
– Не морщитесь, Наина, от науки.
Я дал лекарство даме – человеку,
Которой жить осталось ровно день:
Чудовищные раковые боли.
Эффекты превзошли все ожиданья.
Конечно – не могла не умереть.
Но – с паузой. Не так всё быстро было.
Как дал ей препарат, так боль прошла,
И больше не вернулась к ней до смерти.
Счастливой прожила почти три дня.
И в смерть ушла с улыбкою блаженства. —
– Артём Семёныч, полно, вы маньяк. —
Но он не прерывал повествованья,
И ей пришлось прослушать этот бред.
– Я донора нашел с такой же кровью,
Взял сперму для лабораторных нужд.
Опять же сочетал с «Декапептилом»,
Дал в вакууме отстояться день.
Что вышло – я опять-таки на крысах.
Какие стадии безумного блаженства
Они перед кончиною прошли!
Наину будто молния пронзила.
– Так Ольга Ведунова умерла!
Без болей и весь мир благословляя. —
Артём Семёнович давно уже узнал,
Мобильный склад ума Наины Львовны.
– Аркадий ведь, несчастный, не хотел,
Чтоб Ольга без него здесь оставалась.
А он уже от рака уходил. —
– А что же делать?
Ведь он же основал прекрасный фонд.
Я думаю, мое и ваше имя,
Названье препарату могут дать.
И, если раскрутить, как некий бренд
Для самой элитарной клиентуры,
Вам – доля от дохода…. —
Страшный вопль,
Наполненный и болью, и мольбою,
Потряс пространство кабинетных стен.
– Что…, что такое? – Врач не мог понять,
Что жуткое здесь рядом происходит.
Но крик опять звучал, ещё сильней.
Наина реагировала сразу:
– Да это же у вас, за вашей дверью. —
Врач бросился на крик, Наина – следом,
Но бережно, чтоб брошь не потерять.
В соседней комнате, массажном кабинете,
Просторном, с занавешенным окном,
Носился неизменный секретарь
Меж девушкой, оравшей на кушетке,
И голым волосатым мужиком,
Прикрывшим только банным полотенцем
Эрекцию мужского естества.
