Читать онлайн Ирина Костина - Кавалергардский вальс. Книга третья

Иллюстратор Алексей Кившенко

© Ирина Костина, 2018

© Алексей Кившенко, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4474-6733-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1798 год ноябрь

Зимний дворец

Покои великой княгини Елизаветы Алексеевны

Елизавета затянула тесьму на корсете и вышла из-за ширмы:

– Что со мной, доктор?

Старик-немец вытер руки мягким полотенцем:

– С Вами всё замечательно, Ваше высочество.

– Тогда простите, что обеспокоила Вас своими страхами, – Елизавета смутилась, – Не знаю, что на меня нашло? Давеча на балу вдруг ни с того, ни с сего – упала в обморок. Нынче прямо-таки, еле дождалась конца завтрака; выбежала из столовой залы с приступом тошноты. Даже неловко…

– С дамами в Вашем положении это частенько случается.

– В каком положении? – насторожилась она.

– Голубушка моя, Елизавета Алексеевна, – глаза доктора от улыбки стали двумя узкими щёлочками, – Могу Вас обрадовать. Вы беременны.

Она от неожиданности натолкнулась на стул и чуть не упала. Доктор поддержал её под руку и аккуратно усадил на кушетку:

– Ваше высочество? Опять головокружение?

Она вцепилась ему в руку:

– Что Вы сейчас сказали, доктор? Мне не послышалось? Повторите.

– С удовольствием повторю. Вы, Елизавета Алексеевна, волей божьею, ждёте ребёнка. И, по моему, сроку Вашему третий месяц.

– Господи, – прошептала она, прижимая руки к щекам, и вдруг разрыдалась, – Господи! Какое счастье!

Елизавета бежала к покоям мужа так, словно у неё выросли крылья. Караульный офицер, увидев её, приветливо кивнул: «У себя» и распахнул двери.

– Александр! – она бросилась к нему в объятья, – Обними меня!

– Что случилось, Лиз?

– Я сейчас скажу тебе потрясающую новость!

– Что за новость?

Елизавета прижалась к нему и прошептала на ухо свою тайну. Он изумлённый встрепенулся:

– Я не ослышался? Ты…

– Да! – кивнула она, готовая одновременно рассмеяться и расплакаться от счастья.

– Впервые за шесть лет нашего супружества?! Какого бога мне благодарить?

– Надо поблагодарить чудесную беседку в саду Павловского дворца. Помнишь? – подсказала ему Елизавета.

– Правда?! – он рассмеялся, – Я засыплю её цветами! Нет, я велю сделать из неё памятник! Я её увековечу в бронзе!

Они обнялись. Александр чуть сам не пустил слезу:

– Лиз! Мы столько молились о том, чтобы это произошло. Даже не верится. У меня будет сын! Или дочь. Всё равно. Пусть будет кто угодно, верно? Милая, я так тебя люблю!

Он горячо расцеловал её. Елизавета погладила его по щеке:

– Дорогой, я хотела тебя попросить…

– Да. Конечно. Проси всё, что угодно! Проси, что хочешь! – ликовал он.

– Я хотела просить тебя пока не говорить никому об этом. Особенно отцу и Марии Фёдоровне. Понимаешь, я боюсь.

– Понимаю, – с готовностью отозвался он, – Я никому не скажу. Обещаю, – Александр осторожно положил ладонь ей на живот, – Скажи, а ты его уже чувствуешь, нашего малыша?

– Нет. Ещё нет. Но зато меня всё время тошнит.

– А тебе хочется чего-нибудь особенного?

Она задумалась:

– М-м… Пожалуй, я бы съела сейчас тарелку клубники.

– Клубники? В ноябре? – растерялся Александр. Но тут же вскочил и бравурно воскликнул, – Так точно, мой генерал!

Он подбежал к двери и, высунувшись из покоев в коридор, зычно крикнул:

– Эй! Слушайте все! Срочно нужна клубника! Награда тому, кто принесет целую тарелку! Полцарства за клубнику!

Елизавета смеялась; ей нравилось, когда Александр дурачится. Он так радовался, что станет отцом, бегал по комнате и забавно подпрыгивал, что Елизавета мысленно простила ему Надежду Алексеевну.

Александр, ликуя, сгрёб супругу в охапку, закружил по комнате, усадил к себе на колени. И долго не отпускал. Это был один из счастливейших моментов в жизни Елизаветы. Она запомнит его на всю жизнь.

Набережная реки Мойки

дом князей Хотеновских

Варя вошла в дом, снимая на ходу мокрую шляпку:

– Представляешь, пошёл снег! – крикнула она из прихожей. И, войдя в гостиную, увидела Надю с заплаканными глазами, – Надь, ты чего?

Та, всхлипывая, протянула подруге листок бумаги, исписанный мелким витиеватым почерком:

– Дмитрия Платоновича арестовали в Вильно!

– Не может быть! За что? – поразилась Варька, хватая письмо, и начала бегло читать вслух:

«Здравствуй, душа моя, Надин. Пишу тебе это письмо, с любезного позволения господина офицера. Всё, что происходит с нами, более чем странно. Две недели мы пробыли в Вильно в ожидании дальнейших распоряжений. А сегодня к нам прибыл приказ императора о том, что князь Николай Васильевич Репнин разжалован и отправлен в отставку и должен немедля направиться в Москву для дальнейшего там проживания. А я, по окончанию написания тебе этого письма, в сопровождении конвоя отправляюсь под арест, в крепость города Вильно. Чем мы снискали немилость императора, затрудняюсь тебеответить. Прости, родная. Прощаюсь с тобой. Крепко целую, обнимаю и люблю.

Остаюсь твоим верным супругом, Дмитрий Платонович Хотеновский.

Писано 25 октября 1798 года»

Надя разразилась новым потоком слёз:

– Варенька! Что происходит? За что? Я как чувствовала…

– Погоди, – отмахнулась Варька, – Тут не реветь, тут что-то делать надо.

– Что делать?

– Пока не знаю, – она задумчиво покусала губы, – Вот что. Тебе надо ехать во дворец и попросить аудиенции у Александра Павловича!

– Нет! – испугалась Надя, – Я не поеду!

– Поедешь, – настойчиво произнесла Варя.

– Нет-нет. Я не могу.

– Он же клялся тебе в верной дружбе и обещал выполнить любую просьбу. Вот! Настал тот самый случай!

– С тех пор в наших отношениях кое-что изменилось, – напомнила Надя.

– Ерунда! Обещание-то было. Великокняжеское слово надо держать; так и скажешь своему воздыхателю. Давай! Собирайся. Слёзы вытри. И надень платье покрасивее.

– Это ещё зачем?! – возмутилась Надя.

– На всякий случай.

Зимний дворец

покои великого князя Александра Павловича

Александр вызвал к себе флигель-адъютанта Чернышёва.

– Через час я должен быть у императора на Совете, поэтому слушаешь меня быстро и всё запоминаешь, – сказал он торопливо, – Немедленно отправишься в цветочный салон к мадам Лилиан. Помнишь где это?

– Да, Ваше высочество.

– Возьмешь огромную корзину белых лилий. Да смотри, чтобы все были свежими, как одна! Затем – в лавку к мсье Септиму на Невском. Он тебе должен дать свежей клубники, – Александр бросил адъютанту кошелёк, – Заплатишь столько, сколько попросит, и дашь две монеты сверху. Понял?

– Так точно, Ваше высочество, – кивнул Сашка.

– Цветы и клубнику отнесёшь моей супруге. Скажешь, от меня.

Чернышёву показалось, что он ослышался:

– Вашей супруге?! – переспросил он и тут же ретировался, – Простите, Ваше высочество, я хотел сказать, это так трогательно. Елизавета Алексеевна будет, вероятно, удивлена.

– Я на это надеюсь, – признался Александр, – Сожалею, что не смогу ей вручить подарки лично. Отец, наверняка, меня сейчас ушлёт куда-нибудь с инспекцией. Поэтому, Чернышёв, сделай всё в лучшем виде. Я на тебя надеюсь.

– Я не подведу, Ваше высочество!

Александр лукаво взглянул на адъютанта:

– Чернышёв, а чего ты улыбаешься?

– Я? – Сашка смутился, – Я просто рад за Вас, Александр Павлович и за Ваши отношения с супругой. Они такие нежные.

– Да, – Александр по-дружески хлопнул Чернышёва по плечу, – С недавнего времени у нас просто идиллия. Признаюсь тебе – я счастлив! Как никогда!

В этот момент в покои вошёл камердинер и доложил:

– Ваше высочество, к Вам на аудиенцию просится княгиня Хотеновская.

После озвученного заявления великого князя об его семейной идиллии, эта новость резанула слух. Цесаревич в недоумении оттопырил губу, помолчал и кивнул камердинеру:

– …Хорошо. Зови.

В покоях повисла пауза; адъютант и цесаревич почувствовали неловкость. Наконец, Александр, желая разрядить обстановку, усмехнулся и проронил с нарочитой небрежностью:

– Н-да, Чернышёв… ох, уж эти женщины! Кто их поймет? Когда ты готов их любить и обожать, они задирают кверху нос. А, едва ты оставляешь их, они сами начинают вешаться тебе на шею.

Сашка предпочёл промолчать в ответ на это наблюдение. Он напряжённо ждал Надиного появления. Очень хотелось посмотреть в глаза этой «кроткой овечке», недавно рыдающей у него на груди и уверявшей, что у неё с Александром Павловичем ничего нет!

Слуга открыл двери, и Надя вошла в покои; тщательно причёсанная, в красивом платье, выгодно подчеркивающем все прелести её фигуры. Она почтительно присела, приветствуя Александра Павловича и, поднимаясь из поклона, вдруг упёрлась взглядом в Сашку… От неожиданности нелепо замерла посреди комнаты.

Сашка нервно втянул воздух дрожащими ноздрями:

– Позволите мне идти, Ваше высочество?

– Да, Чернышёв. Ступайте, – разрешил тот.

Он удалился, окатив Хотеновскую пренебрежительным взглядом.

Он прошагал по коридорам дворца, гневно стуча каблуками, ощущая, как внутри всё клокочет от возмущения. На выходе из дворца сжал кулаки и стукнул по ходу мраморную колонну. И чуть не подпрыгнул от боли. О-й-й!!! Чёрт!… Схватился за ушибленную руку и запрыгал на месте. Продышался, остыл немного. И вдруг решительно повернул назад.

Чернышёв примчался обратно к покоям Александра Павловича, и начал топтаться под дверью. Караульный офицер с явным недоумением косился на него. Сашка вдруг подкрался вплотную и, прижимая ухо к двери, прошептал:

– Я только чуточку послушаю… Что там происходит…

Караульный вытаращил глаза:

– Ваше благородие, да Вы что! Если кто-то увидит, нас вместе на гауптвахту…

– Ладно-ладно, – ретировался тут же Чернышёв, отходя на безопасное расстояние.

Покуролесил ещё немного по коридору. И понимая, что, действительно, ведёт себя неподобающим образом, встряхнулся и похлопал себя по щекам.

Успокоился. Сделал три глубоких вдоха. Решил: «Всё. Хватит унижаться». И пошёл прочь выполнять поручения великого князя.

– Надежда Алексеевна, какая приятная неожиданность, – обратился к ней Александр, когда адъютант удалился, – Что привело Вас ко мне?

– Простите, Ваше высочество, – взволнованно начала она, теребя муфту, – У меня несчастье. И, кроме Вас, мне не к кому обратиться за помощью.

– В самом деле? – наигранно воскликнул он, – И что у Вас случилось?

– Дмитрия Платоновича арестовали в Вильно, – выдохнула она.

– Что Вы говорите! – покачал головой цесаревич, – Какая неприятность.

– Умоляю, помогите!

Он в ответ задумчиво покачал головой:

– Даже не знаю, Надежда Алексеевна, чем же Вам помочь…

– Поговорите с императором! – подсказала она, – Ведь Дмитрий Платонович до глубины души предан Его императорскому величеству. За что его арестовали? Это, должно быть, ошибка!

Александр принял вид мыслителя, обременённого тяжёлым вопросом:

– Дело сложное. Ума не приложу, как к нему подступиться?

Надя поняла его игру:

– Александр Павлович, я понимаю, что после нашей… последней встречи Вы, вероятно,… сердиты на меня, – она вздохнула и старательно выговорила, – Я прошу прощения, если своим поступком оскорбила Вас.

И, пережив эту низость, заговорила смелее:

– Но, я помню наши прогулки и разговоры за чаем. Вы убеждали меня в своей преданной дружбе. И я искренне верила Вам. И по сей день продолжаю верить, иначе не пришла бы просить Вас об одолжении.

«Ловишь меня на слове?» – думал Александр, – «Давишь на благородство. Ай, молодец! Какой верный ход!»

Надя расценила его молчание по-своему:

– Впрочем, если я ошиблась, Александр Павлович, и Вы, действительно, рассчитывали совсем не на дружбу, то…, – она неловко передернула плечами и потянула за ленту на лифе платья, – Если Вы хотели именно этого…, то ради Дмитрия Платоновича… я готова…