Смотрит на меня исподлобья.
– Как ты?– хриплый голос, впервые обращенный только ко мне, без дикого раздражения и пренебрежения, действует, как серная кислота.
Как я?
Я бы тебе ответила, как я…
Вдребезги я…
Но молчу, потому что не хочу, чтобы губы предательски задрожали.
–Спасибо…– говорю тихо,– что всё-таки помог…
Да, помог… Выпоров…
Вскидывает бровь и хмыкает.
– Рад, что ты, наконец, удосужилась это сказать, Рада. А теперь может быть расскажешь, что, черт возьми, всё это значит? Как ты оказалась у Мамдуха? Вообще, ты хоть понимаешь, что это не шутки?
А он с разбегу решил меня полосовать не слабее, чем вчера сёк. Пытать теперь будет расспросами…
Самое трагикомичное в этой ситуации, что сам Анзор даже не подумал извиниться за то, что мой зад все еще в огне… Вообще его это не смущает…
– Вчера я была на тебя слишком зла, чтобы поблагодарить,– шевелюсь и опять чувствую на своей пятой точке последствия вчерашнего вечера. – Давай только без морали. Кому как ни мне понимать, что это не шутки…– зло усмехаюсь я.
Он подходит близко к постели. Нависает сверху. Капец, сколько в нем сейчас внезапно образовавшейся ярости.
–Без морали, значит? Ты, оказывается, на меня зла была… Не удивлюсь, Рада, если спустя полчаса окажется, что это я вообще сам виноват в том, что ты оказалась там, где оказалась. Это так в твоем стиле…
Я открываю было рот, чтобы продолжить этот нелепый спор, но… затыкаюсь, зависая на нем. Слишком близко. Хочется рассматривать его. Жадно. Ловить каждое изменение. Концентрировать внимание на том, что осталось неизменным и… испытывать какой-то неправильный совсем, почти мазохистский кайф от того, что ставший воспоминаниями вновь обрел плоть и кровь…
Нет. Человек, преисполненный такой яростью, не может быть равнодушным… Не верю… И эта мысль тоже предательски заставляет внутри что-то трепыхать.
– Ты как всегда все не так понял…– нервно сглатываю, отводя глаза.
Его ноздри раздуваются, как паруса. Взгляд все такой же черный…
– Тогда просвети, уж сделай милость, раз я впрягся за тебя! Ты эскортница, Рада? Шлюхой заделалась? Вот такой жизни ты хотела, когда послала меня на хер и сказала, что заслуживаешь большего? Или как там было? Что хочешь тихой, размеренной и спокойной жизни, а не моих проблем и что бороться за нас вместе смысла не видишь, ведь у тебя впереди «прекрасный и неизведанный» мир других мужчин…
Так я вообще-то не говорила. Никогда. Он опять все переворачивает, как характерно для мужиков.
Но сейчас нет смысла это все вспоминать и ворошить.
Я ничего не докажу такому, как Анзор.
Но вот объясниться хочу.
Он не должен домысливать того, чего нет.
А никакой грязи в моей жизни до вчерашнего вечера не было…
–Даже не знаю, с чего начать…– искренне перебираю в голове факты, в унисон с монотонным дерганьем края простыни, которая все еще до ушей прикрывает мое тело.
– С начала, пожалуй. Это логично…-хмыкает, так и не разомкнув руки, сцепленные замком на груди.
– Ну, полтора года назад я приехала в Дубай,– вижу, как его лицо сначала загорается гневом, а потом какой-то злорадной досадой. Типа, что и требовалось доказать,– но не для того, о чем ты сразу подумал. Не было у меня никаких папиков и содержателей. Никого не было. Сама я все решала. Просто… Подумала, что нужно открыть свое дело…
– Почему Дубай? Прямо скажем, далеко не самое лучшее место для построения «своего дела» молодой девке.
