–Вот, земляк, это тебе подарок от меня. Храни ее. Это настоящая дамасская сталь, таких мало, эту никогда не сломаешь.
Я взял ее в руки, тоже поцеловал. На ножнах было очень красиво написано: «За доблесть и отвагу. М. С. Воронцов.»
–Она же дарственная, как ты можешь ее дарить?!
–Тебе она больше пригодится, а мне завтра домой,– задумчиво сказал Андрей, как будто домой ему совсем не хотелось ехать.
–Тебе что, домой неохота?– спросил Богдан.
–Конечно, охота, только я здесь привык. Двадцать пять лет – это большой срок, теперь мне опять надо учиться крестьянствовать. А что я умею – только людей убивать. И передо мной сейчас неизвестность.
Есаул опять полез за папиросами. Он достал дрожащими руками папиросу, прикурил. Я смотрел на него, и мне его стало жаль. Мне стало жаль человека, который свои лучшие годы посвятил защите Отечества, двадцать пять лет его удерживали насильно в солдатах, а теперь, когда дали свободу, он не знает, что с ней делать. Ему надо начинать учиться жить заново, а как живут мирные люди, он давно уже забыл. Пауза затянулась, и я не мог ее выносить. Я хотел как-нибудь пошутить, но ничего не шло на ум. Мы сидели и молчали. Я полез в карман, достал мешок с золотом, которое дал атаман.
–Андрей, вот здесь Широков передал золото. Сказал, чтобы мы поделили. Здесь тридцать золотых, половина – тебе, и половина – мне. У меня к тебе просьба есть: ты можешь отвезти деньги к нам в деревню?
Есаул немного повеселел:
– О, золото, это я люблю. Конечно, отвезу.
Он не стал разглядывать монеты, а просто положил в карман. Значит, атаман часто давал золото ему. Когда я показал Богдану золото, он рассматривал каждую монетку. Ему не приходилось раньше держать в руках золотые монеты.
–Андрей, передай моей семье и Богдановой жене поровну.
–Не волнуйтесь, все будет хорошо. Передам, а вы, как в отпуск придете, сразу ко мне в гости приходите.
Вечерело. Надо было идти к полковнику. Расставшись с друзьями, я пошел к Даше в казарму. Она сидела на скамье и поджидала меня.
–Коля, как ты долго, нас Аркадий Степаныч ждет, пошли быстрее.
Даша взяла меня за руку, и мы побежали в штаб. В коридоре дежурил поручик третьей казачьей сотни Алексей Александрович Кузнецов. Он указал нам на стулья и велел ждать. Дверь к полковнику была приоткрыта. Я заглянул – за столом сидел Кузьмич. Полковник говорил громко, и в коридоре было хорошо слышно.
–Кузьмич, голубчик, я тебя позвал вот по какому поводу: после последнего нашего разговора я сделал запрос в твою Псковскую губернию с просьбой рассмотреть злодеяния барина в селе Дубовое. И вот сегодня пришел ответ: в удовлетворении отказать. Ты уж извини, Кузьмич, но я сделал все, что смог.
–Спасибо вам, ваше благородие.
На глаза Кузьмича навернулись слезы.
– Ступай, голубчик, завтра все, у кого закончился срок службы, уезжают домой. Насчет тебя я договорился с командованием. Будет тебе жалование. Служи, сколько хочешь.
Полковник залез в карман, достал рубль:
– Кузьмич, держи, выпей.
–Спасибо, вашбродь.
Кузьмич вышел, прошел мимо нас, даже не взглянув в нашу сторону. Кузнецов доложил полковнику про нас.
–Прошу, садитесь, Дарья Александровна, – сказал полковник вежливо.
Я подвинул стул Даше, потом сел сам. Даша удивленно посмотрела на полковника.
–Вы так похожи на свою маму.
– Я не знала, что вы были знакомы с моей семьей.
–С момента появления вашей семьи здесь я не упускал вас из виду, всегда помогал, ведь это я помог вашему отцу с вашей гимназией в Ростове. И как только вам угрожала опасность, я послал солдат за вами. У вашего отца удивительная, прекрасная судьба. Но давайте про вас. Вы сказали, что жених и невеста, это правда?
