Утро следующего дня выдалось дождливым. На Кавказе очень быстро меняется погода. Сначала идет дождь, а через час может ярко светить солнце. Весь гарнизон: казаки, пехота, канониры – строили укрепления в ущелье. В самом узком месте ширина была метров пятьсот. Края ущелья уходили в горы, не позволяя врагу обойти. Дальше, на сколько хватало глаз, была открытая площадка. Ровно посередине с гор тек большой ручей с очень холодной водой и быстрым течением, перейти его невозможно – вода сбивала с ног. Через ручей строили мостик. Небольшой, но крепкий, для пушек. По ущелью ходили тысячи солдат, собирая камни и складывая их в укрепления, оставив только дорогу и ручей. Остап с Богданом собирали камни, носили их в кучи.
–Надо собрать отсюда все большие камни, чтобы врагу негде было укрыться от наших пуль, – сказал Богдан Остапу.
–Да, большие соберем, откатим, на конях оттащим, а маленькие – зачем? Пусть валяются!
– Как «пусть валяются»! Ведь за них будут прятаться и вести по нам огонь.
–Богдан, послушай. После первого нашего залпа здесь будут валяться сотни трупов, они за них будут прятаться. Понял? Укрепления строим мы хорошие, надежные, оборону держать будет удобно, но вот места для отхода здесь нет, кругом чистое поле. Не выдержав натиска, мы побежим, а при отступлении нас прорубают, как котят.
–А что делать? – спросил Богдан.
–Эх, мать твою в душу. Да что уж тут сделаешь. Степанов все правильно сделал, место хорошее, с флангов не обойти, мешают горы. Враг будет на открытой местности, стрелки у нас хорошие, не одну тысячу положат, пока они дойдут до наших укреплений. Лютый враг нам достался, скажу тебе, бесстрашные, смелые воины, они будут идти вперед, даже твёрдо зная, что идут на смерть. Трудно воевать с ними, непонятны они русскому человеку, живут здесь, в горах, света белого не видят, помешаны на вере своей.
–А много их?
–Тысяч пятнадцать – двадцать, не больше. Да сдюжим, не боись. Приходится меньше, чем по десяти на брата. Это нормально. Приходилось и похуже.
–А хуже, это как?
–Хуже, это когда, мать твою в душу, сидишь с винтовкой в руках, а в ней патронов нет, враг в тебя стреляет, голову не высунуть. А нашему командованию плевать, есть у тебя патроны или нет. Вот это самое обидное для солдата на войне. На моей памяти очень многие солдаты погибли из-за плохого снабжения. Это, знаешь, как пуля в спину, от своих-то нет патронов, или есть, но не того калибра.
–Подожди, Остап, я что-то не пойму. Это что получается? Нас полковник предает, специально на смерть посылает?
– Вот, мать твою в душу, – расстроился Остап, – да причем здесь наш полковник? Он такой же солдат, как и мы, только полковник и смерть свою, если что, здесь с нами будет принимать.
–Остап, а ты его давно знаешь?
–Еще поручиком у нас, у казаков, был. Лихой казак, пулям не кланялся, но и зря наши головы не подставлял. Да, почитай, лет пятнадцать мы с ним вместе. Во многих битвах бывали, командир он правильный.
–А майор?
–Тоже молодец. Правильно воюет и солдат бережет, да и с юмором все нормально, пошутить любит.
–Подожди, что-то не сходится. Ты говоришь, что офицеры у нас хорошие, а как же избиения на плацу? Меня самого чуть не засекли.
–А кто тебя спас? Помнишь?
–Да, полковник. Так, ладно, полковника не трогаем.
–Майор, ты говоришь, что он хороший человек. А он Широбокова хочет поймать. Что на это ты скажешь?
