Каждый раз после спектакля Казанова шел в кабак или в бордель. Его любимым развлечением было подраться с кем-нибудь из таких же бессмысленных гуляк, отвязать чужую гондолу у берега или свалить на землю какой-нибудь памятник…
Спас Казанову от неизбежного печального конца счастливый случай.
■ ■ ■
В апреле 1746 года сеньор Джироламо Корнаро, старший сын в семействе Корнаро-делла-Реньо, сочетался браком с девицей из семейства Соранцо на площади Сан-Поло, и Казанова имел честь присутствовать на этом торжестве. Он играл роль деревенского скрипача, находясь среди многочисленных оркестрантов, игравших на балах, которые давались в течение трех дней в палаццо Соранцо.
Фактически, это была не просто игра на скрипке на чьей-то свадьбе. Это сама удача дала Казанове знак. Имя этой удачи – Маттео-Джованни Брагадин.
Их случайная встреча круто повернула ход жизни Казановы в Венеции. Произошла она сразу после выступления в палаццо Соранцо, когда на третий день, к концу праздника, за час до рассвета усталый до изнеможения Казанова бросил свое место в оркестре и отправился домой.
Спускаясь по лестнице, Казанова увидел человека, судя по красной мантии, сенатора, намеревающегося сесть в гондолу. Вынимая из кармана платок, этот человек незаметно для себя обронил какое-то письмо. Казанова поспешил подобрать его и вручил сенатору находку. Тот поблагодарил его, спросил, где он живет, и предложил место в своей гондоле. Предложение это было как нельзя кстати, ведь Казанова страшно устал. Он поклонился и был посажен на скамью слева от сенатора. Едва они отчалили, как сенатор попросил Казанову встряхнуть его левую руку: он сказал, что совсем перестал ее чувствовать. Казанова дернул его за руку, но тут сенатор еле слышным голосом сказал, что теперь онемела вся левая половина его тела и он умирает. Тогда Казанова крикнул гондольерам, чтобы они немедленно высадили его, надо было найти хирурга и сделать сенатору кровопускание. Едва гондола успела коснуться набережной, как Казанова выскочил из нее, кинулся в ближайшее кафе, и там ему указали адрес хирурга. Чуть не разбив ударами кулака дверь дома, он разбудил его и потащил, не дав даже времени снять ночной халат, к умирающему.
В то время как полусонный хирург делал свое дело, Казанова разорвал на компрессы и бинты свою рубашку. Приказав лодочникам налечь на весла, он через несколько минут доставил сенатора к его дому на Санта-Марина. С помощью проснувшихся слуг он вынес его из гондолы, перенес в дом и положил на кровать в спальне.
Сенатор почти не подавал признаков жизни. Взяв на себя роль распорядителя, Казанова послал слугу привести как можно быстрее еще одного врача. Явившийся доктор одобрил принятые до этого меры и произвел второе кровопускание.
После этого, считая себя вправе остаться возле больного, Казанова расположился рядом с его постелью в ожидании, когда потребуется новая помощь. Через час, один за другим, появились еще два сенатора, хорошие друзья больного. Оба они были очень встревожены и, узнав от гондольеров о роли Казановы в оказании помощи их несчастному товарищу, подступили к нему с расспросами.
Казанова рассказал им обо всем случившемся, а больной в это время был абсолютно недвижим, и только дыхание указывало, что он еще жив. Ему сделали припарки и послали за священником, который, казалось, был необходим в подобном положении. По настоянию Казановы все другие посещения были запрещены, и он вместе с двумя друзьями сенатора остался в комнате умирающего до утра. Там же в полдень им подали довольно вкусный обед, который они и съели, не отходя от кровати.
