– Мне было бы наплевать на запреты. Нельзя ограничиваться близким кругом людей. В секторе «А» мы все стали родственниками друг другу. Мои родители троюродные брат и сестра, поэтому их старший сын появился на свет больным. Я здоров только потому… – Трофим перевел дыхание, готовясь сказать нечто важное. – Только потому, что я родной лишь для отца. Меня родила женщина из сектора «В».
– О!
– Мама сознательно пошла на этот шаг. Нельзя, чтобы у мэра не было здоровых наследников. Некому было бы передать власть.
Я смотрела на Трофима во все глаза. Не знала, что в элитном секторе «А» все так плохо. Да, правящая верхушка и люди на командных постах слишком малочисленны, а я еще с уроков биологии помнила, как страшны близкородственные связи.
– Я не знаю, что сказать, – призналась я.
Выражать сочувствие вроде бы было глупо. Стоило, наверное, поблагодарить за доверие, но я не могла понять, почему Лавров–младший вдруг решил открыть семейные тайны девчонке, с которой только что познакомился.
– Ничего не говори, – Трофим убрал прядку с моего лба. Ласково посмотрел мне в глаза. – Завтра начнется новая жизнь. Я хочу, чтобы ты запомнила это мгновение и мою откровенность. Я не думаю, что мы попадем на один звездолет. Я даже не уверен, что мы окажемся на одной планете…
– Почему ты так решил?
– Не только я. Мэр Западного предела как–то обмолвился, что человечество расселилось на нескольких планетах одной далекой звезды. Они назвали ее Солнечная система–2. У капитанов кораблей явно есть задание, куда нас распределить. Иначе они не стали бы так тщательно изучать личные дела и нашу кровь.
– Кровь? – я нахмурилась. – Я не сдавала никакую кровь.
– Браслет. Помнишь, однажды ночью он вдруг включился на короткое время?
– Нет, я не видела. Я спала. Но жжение пол браслетом почувствовала.
– Браслеты собирают о нас информацию. Биологический возраст, здоровье. Данные отправляют наверх. К звездолетам, – Трофим с тревогой обернулся на мэрию. – Прости, я должен бежать. Мама волнуется. Встретимся завтра. Я обязательно приду.
– До завтра, – сказала я, судорожно хватая Трофима за руку.
Стало невыносимо холодно стоять в центре площади в тонком шифоновом платье. Я не могла поверить, что первая любовь приходит вот так – после единственного танца и недолгого разговора. Или волнение от предстоящей разлуки с Землей настолько сильно обострило чувства?
Лавров сжал мою руку, прежде чем отпустить. Легкое скольжение пальцев по ладоням друг друга, грустная улыбка, и мы разошлись в разные стороны.
– У нас у обеих завтра! Третий челнок! – выпалили Зира, прыгая от нетерпения.
Если бы не браслеты, подруги сейчас забросали бы меня вопросами о сыне мэра. Они не могли не видеть, как мы обнимались. Но площадь давно опустела, и только я удерживала их на месте.
– А у тебя? – Алеля требовательно дернула меня за руку.
– Тоже третий и тоже завтра!
– Вместе, мы будем вместе! – Зира бросилась обниматься, прихватывая попутно и Алелю.
Когда мы расцепили объятия, я уже не могла сдерживать слезы. Зира кусала губы, которые и без того были пухлыми. Алеля хмурилась.
– А теперь по домам! – скомандовала она. – Неизвестно, что выпало нашим.
Отец ждал меня на пороге.
– Я уже слышал, что браслеты ожили, – произнес он, вглядываясь в мое раскрасневшееся от быстрого бега лицо.
У меня оборвалось сердце. Он слышал. Значит, его браслет по–прежнему молчит. Как же так? Я думала, нас будут отправлять семьями. Я молча протянула папе руку, где на запястье светились синие цифры.
