Стремительный взгляд через всю комнату – и встреча с зеленью, мгновенно затопившей всё вокруг. И снова заговорщицкий шелест листьев в кронах окутанных ночью деревьев…
Девушка сидела на краю кровати и наматывала золотой локон на прозрачный розовый ноготок. На её коленях снова лежала книга. Ки нехотя закрыла томик и отложила в сторону.
Мужчина жадно наблюдал за каждым её движением. Он был бы рад так не напрягаться, но ничего не мог с этим поделать. Можно было бы заговорить и разбить это всё нарастающее чудовищное напряжение, но он не мог заставить себя произнести хоть что-то. Глаза абсолютно против его воли скользили по розовым пухлым плотно сомкнутым губам девушки. Она была недовольна его появлением, Виктор абсолютно точно знал это.
Мужчина выдохнул и на мгновение закрыл глаза. Попытался сфокусироваться, но мысли сбивались, в голове гудело. Он понимал, что это ненормально. Невозможность справиться со своими эмоциями злила. Но ведь он взрослый вменяемый человек! Нужно собраться.
Перед глазами пронеслась картинка, давно позабытая и вдруг всплывшая на поверхность из глубин памяти: грустная девочка и маленький мальчик, держащиеся за руки.
– Слушай, ведь ты меня помнишь? Я Виктор. Мы с тобой дружили в детстве. – Мужчина поморщился от просящих ноток, которые прозвучали в его голосе, когда он пытался выпросить у девушки, сидящей напротив, узнавание себя.
– Виктор… – как-то печально и на выдохе произнесла Ки. – Я помню.
В сердце мужчины даже что-то ёкнуло, но взгляд девушки не выражал никаких эмоций, кроме разве что грусти. И от этого стало вдруг ещё больше не по себе. Повисло неловкое молчание.
Девушка сидела ровно и смотрела на мужчину, застывшего у двери, как на пустое место. Но Виктора бесило сейчас не это. Ещё до того, как он пришёл сюда, мужчина знал, что должен сказать и сделать. Он должен был отпустить Ки. Открыть дверь нараспашку, сказать, что она свободна, и молить о прощении за своего отца, который лишил Ки свободы, за себя, так долго не возвращавшегося, чтобы освободить её, за их такую нелепую встречу спустя двадцать лет.
Но он не мог заставить себя сделать это. Всё его тело словно окоченело. Виктор просто не мог открыть рот, чтобы произнести эти два слова «ты свободна». Он не мог.
Вместо этого он отвернулся от Ки и прошёлся по комнате, мимо книжных полок и камина. Подошёл к креслу, на котором вчера сидела Ки. Оно было старым, обивка на нём кое-где протерлась, так что наружу торчали куски ваты.
Мужчина по-хозяйски обвел комнату оценивающим взглядом и, заранее ненавидя себя за то, что собирался сказать, произнёс:
– Я прикажу поменять мебель. Можешь выбрать сама что понравится. Тебе принесут каталоги.
Слова повисли в воздухе. Хотелось сбить оставленный ими горький привкус, и мужчина взглянул на девушку, ожидая увидеть хоть какие-то эмоции, но Ки сидела неподвижно, словно статуя. Даже смотрела она сейчас не на Виктора, а на то место, где он стоял до этого. Президент разозлился ещё больше, теперь на то, что Ки не радуется его щедрости.
– Теперь всё будет по-другому. Я позабочусь о тебе. Ты меня слышишь? – подавшись вперёд, сквозь зубы прорычал он. Ки улыбнулась и наконец перевела взгляд на бледного, тяжело дышащего мужчину.
– Я вас слышу, господин. Бесконечно благодарна вам за вашу щедрость. – Произнося это, Ки склонила голову, и светлые пряди её золотых волос заскользили, падая на бледные руки, лежащие на коленях.
