С детского сада Алка знала обо всех девочках, которые когда-либо нравились мне. Был даже недолгий период в детском саду, когда я думал, что мне нравится Алка, но это быстро прошло, когда мы подрались на прогулке и она насыпала мне песок за шиворот. Любовь к ней тут же испарилась.
Иногда были периоды, когда мне нравились две, а то и три девочки сразу, и мы всерьёз обсуждали каждую из них во всех подробностях. Синичка принимала в моей сердечной жизни самое горячее участие. Её советы и подколы были бесценны. Сама она влюблялась очень редко и всегда в какие-то заоблачные личности – то в студента-практиканта, то в одиннадцатиклассника. И личности эти были такие небесные, идеальные, что смеяться мы могли только над моими пассиями.
Конечно, я понимал Алкину злость, но чувствовал, что поступил правильно. Впервые я не хотел ни дружеских подтруниваний, ни советов, ни обсуждений.
На химию идти не хотелось. После нашей ссоры Синичка ни за что не даст посмотреть свой вариант контрольной, чтобы я мог по её образцу написать свой. А портить картину двойкой в электронном дневнике я не хотел. Конец года, зачем рисковать. Без Алкиной помощи результат будет плачевным.
С этими мыслями я вошёл в кабинет химии. Как в детстве нарочно растравливаешь болячку до крови и не можешь удержаться, пока не доковыряешь все подсохшие корочки, так и я намеренно шёл на контрольную, чтобы полностью раствориться в неудаче, дать внешнему плохому перекрыть, скомкать душевную сумятицу, подмять её под себя. Потому что двойку по химии можно пережить и исправить, а тревогу из-за Клары совершенно невозможно унять.
Я не был виноват в падении Каримовой, никто не был виноват, но мистически я словно сглазил её.
Алла даже не взглянула на меня, когда я сел рядом: она повторяла материал, распущенные волосы почти полностью скрывали её лицо, я видел только тоненький кончик носа.
– Алла, прости меня, – тихо сказал я. – У меня сейчас нет сил объясниться, но в этот раз всё по-другому. Я правда сожалею, что расстроил тебя. Хочешь, я пересяду?
Синичка не шевелилась. Потом она собрала свои вещи и ушла на «камчатку», села рядом с Карапузом. Мишка Черноусов в школу так и не пришёл.
– Моя прекрасная леди, – осклабился Вовчик и картинно отвесил неуклюжий поклон. – Как я рад, как я рад!
Блин, это было больно! То, что Алла пересела от меня, в самом деле было неприятно. Я прямо с мазохистским удовольствием подумал: «Ну, и поделом мне».
Контрольная прошла не так уж плохо. Ближе к концу урока Мария Антоновна великодушно вышла из кабинета, и класс молниеносно отреагировал: быстро сверили ответы, подсказали ход решения тем, у кого не получалась задача. Но я сидел как истукан и вообще ни на что не отвлекался. Я знал, что на тройку уж точно написал, и, если химичка раздобрится, может, поставит всё же четвёрку с минусом. А минус, как известно, в журнал не идёт.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
