А он ответил: «Алигьери… Данте».
«Не вор?» – сказал я. Он сказал:
«Не вор».
«Земную жизнь пройдя до половины…»
Он было начал словом куролесить.
Но я прервал: «У нас тут не смотрины!‥»
И выпили – положенные двести.
И друг на друга молча посмотрели,
Жуя рыбёшку в собственном соку.
«Ты кто?» – спросил я снова Алигьери.
Он промолчал, уставясь за реку.
«Так что там говорил старик Вергилий,
Про Бога, ангелов и гада сатану?‥»
Он после долгих умственных усилий
Рукой махнул и выдохнул:
«Да ну…»
И через час он был обычный Алик.
«Ты уважаешь Данте?!.» – он кричал.
И обещал – весной приехать в Палех.
И я к нему – приехать обещал.
Потом к нам прицепились две красули,
И мы попали с Аликом к ним в дом.
С которой был он, с Томой или с Юлей?‥
Мы так с ним и не вспомнили потом.
Потом менты закручивали руки,
Молили, чтобы Данте не наглел.
А он грозил им – именем науки и
Клялся, что устроит беспредел.
И вот уж мы на дне какой-то шахты…
Шахтёры кулаками били мух.
«Уж лучше б мы попали к космонавтам!‥» —
Подумал я и выругался вслух.
А он пристал к забойщикам с вопросом,
Мол, кто здесь перегаром надышал?!
Те огрызнулись, глядя очень косо:
«Слышь, Алигьери, ты бы не мешал!»
Мол, сами согласились, так и надо.
Пусть – газ и пыль и лампочек круги.
Но деньги платят, значит, бабы рады,
А ты и твой Вергилий – дураки.
Он закурил…
А воздух был как порох.
И выпучив глаза и рты раскрыв:
«Огонь гаси!‥» – кричали нам шахтёры.
И завершеньем криков грянул взрыв.
Да нет, не может быть, всё это глюки!‥
Невроз, психоз и плюс кассетный видик…
Но были голоса, шахтёры, стуки…
И Данте утверждал, что тоже видел.
И вот уж мы сидим у космонавтов.
На МКС парим… Ну как-то так.
Они нам дали тюбики на завтрак
И налили – припрятанный коньяк.
Здесь не было шахтёрской чёрной пыли.
Внизу плыл Каспий, Дон, а дальше Рейн…
Мы допили коньяк и загрустили.
Они достали – плохонький портвейн.
«Суровый Дант…» – и тут кричал сердито.
Мол, в двигателях спирт – ей-ей, течёт!‥
Мы выпили – за красоту орбиты.
Он обещал, что сам оплатит счёт.
Мы плавали в отсеках, как медузы.
Он декламировал об адовых кругах!
Потом заснул. И нас с обратным грузом —
Отправили на Землю, впопыхах.
Когда же мы обратно с ним летели,
«Ты кто?!. – сказал я. – Признавайся, ну!‥»
А он ответил: «Гений, просто гений».
А я сказал: «Ну, это ты
Загнул!»
И вот мы в хирургической больнице…
Уколов нет, таблеток не дают.
А у больных такие злые лица,
Что страшновато оставаться тут.
У медсестрёнок
С главврачом проблемы.
Одна из них рожает от него.
Грядут в ночных дежурствах перемены…
Все в ожидании решения его.
А он закрылся в операционной
И конфискует у хирурга спирт…
Жена его, оставшись непреклонной,
На раскладушке в коридоре спит.
Медсёстры бегали к нему на перепалку.
А он грубил им, он был с ними строг.
И почему-то мне их было жалко.
А почему?‥ Я сам понять не мог.
И были не прожарены котлеты.
Был чай не сладкий. Кислый был омлет.
Никто не знал, чем кончится всё это.
Страдал в депрессии болящий контингент.
«Земную жизнь пройдя до половины…»
Я прочитал, набычась, полглавы,
Пока мне чем-то натирали спину,
Но ничего не понял там, увы.
Главврач мужик был в общем-то прекрасный,
Жаль – не давал нам выйти в интернет…
Зато мы подхватили жуткий насморк
И прочитали парочку газет.
Всё кончилось рождением малютки,
Корпоративом и присловьем
«Блин».
Наутро – док провёл пятиминутку
И выписал нам с Данте анальгин.
Медперсонал ему, как Богу, верил,
Все были радостны, особенно отец!
