Умирать не хочу, но в его глазах такое безумие, что кажется я живу последние секунды. И пусть. Так даже легче.
— Ебаная шлюха! Ещё и тупая. Нормальную жизнь тебе предлагаю, а ты мне член удумала откусить? Извиняйся, сука, если жить хочешь, извиняйся!
— Убей меня. Лучше убей, потому что я ни о чем не жалею. И если ты еще раз член мне в рот запихнешь, я его откушу. Богом клянусь, откушу.
— Откусишь, — дергает он меня сильнее, почти жизни лишает. – Только вот я не сдохну, а тебя отправлю в турецкий притон, где тебя на наркоту подсадят и сделают такой ласковой и нежной, что ты будешь сосать сотни членов абсолютно добровольно. За дозу. Хочешь, тварь, такой жизни. А для сестры хочешь?
— Моя жизнь уже ад. Потому что ты сам— дьявол.
— Не извинишься?
— Ни за что…
Он с размазху дает мне пощечину, отчего я отлетаю на подушки и бьюсь головой о деревянный подголовник. На затылке звенит, и я погружаюсь в серую темень, замечая только, что Абрамов уходит и оставляет меня одну. –
Просыпаться очень тяжело. Свет в глаза, голова болит, но тело словно в теплом коконе. На таком мягком матрасе, что впору расслабиться и улыбнуться. Но стоит вспомнить все обстоятельства, как губы поджимаются, а в глазах скапливаются слезы.
Я слышу голоса, сначала приглушенные, они становятся все громче. Один голос Абрамова, а второй мне незнаком.
— Она долго еще будет тюленем валяться?
— Ну что ты дергаешься, Захар. Все равно спать с ней ты не можешь, — неужели у меня получилось лишить Абрамова мужской силы. – Некоторое время.
— Я найду чем заняться, ты насчет Сони скажи.
— Я ей капельницу поставил, потому что девочка совсем без сил. Тебе кормить ее надо, а не сексом заниматься.
— Давай я сам решать буду, док.
— Да понятно, что сам. Просто ты пойми, что как бы ты не относился к живому товару, они все равно люди. Своих девушек в клубе ты хорошо кормишь. А эта чем не угодила.
— Пиздит дохуя. Я понял, буду кормить. Что еще?
— Витаминов выписал. Пусть пьет, как очнётся.
— Список пацанам отдай, все купят.
— Я тебе дубликат по телефону перешлю, проверь, а то эти остолопы еще спутают чего.
— Проверю, — цедит он сквозь зубы. – Когда она в себя придет?
-Ну, как бы мне не хотелось этого признавать, София слушет нас уже некоторое время. Правда, Сонечка?
Скотина. Такая же, как и Абрамов. И как он догадался.
— Соня,глаза открой,— дергает меня за ногу Абрамов, за что второй по плечу получает.
— Да, у вас я смотрю высокие отношения. Соня, я Петр Сергеевич. Если что понадобится скажите Захару, он меня вызовет.
— Веревка и мыло.
— Чувство юмора-это хорошо.
— Док, свали уже, а?
— Понял, понял, оставляю вас. Соня, берегите себя.
— Сказал он, запихивая меня в клетку со змеей.
Док вздыхает и качает головой. Покидает комнату, и мы с Захаром остаёмся одни. Воздух свежий из-за открытого окна становится тяжелее, наваливается на плечи, не даёт пошевелиться. На Абрамова смотреть не хочется, и я поворачиваю голову и наблюдаю, как над домами ветер разносит капли дождя. Красота. Только вот компания отвратительная.
— На меня смотри.
— Пошел ты.
— Знаешь, мне даже нравится твоя дерзость. Это, пожалуй, интересно, но все имеет пределы.
— Серьёзно? — приходится голову повернуть. – Ты чуть не убил меня. О каких пределах речь.
-Ты мне чуть хуй не откусила, я что «спасибо» должен был сказать?
— Ты-насильник и не заслуживаешь иметь член.
Внезапно одеяло отлетает в сторону, а на мои ноги ложатся тяжелые ладони.
