Старый знакомый, Дии-Ше. Сен-Ти-Йи вызвала его ещё раз – решила продемонстрировать свою власть над тёмными существами из океана?..
От чудища несло древним колдовством, да и просто – гнилью. Именно эти щупальца не так уж давно громили палубу корабля из серебристого дерева, одновременно руша планы Зелёной Шляпы.
Однако теперь тварь определённо не была настроена на битву. Она замерла неподалёку от берега – там, где было достаточно глубоко, – и бугрилась под звёздами, точно небольшая гора. Затаилась. Ждала. Альен с неуместным смешком подумал, что будет, если здесь проведёт свою лодочку какой-нибудь припозднившийся рыбак… К счастью, дисциплинированные миншийцы обычно не плавают по ночам, и вся Гюлея уже мирно сопит, помолившись Прародителю.
Сен-Ти-Йи, стоя спиной к ним с Ривэном, воздела к небу узловатые руки; седой пучок окончательно растрепался, утратив остатки чопорности. Под звёздным светом Сен-Ти-Йи как никогда походила на старую ведьму – как ей, собственно, и полагалось.
– Аннган сун лируэ! – выкрикнула она, и Альен узнал слегка искажённый язык Отражений. Что же ещё скрывали от него Фиенни, Старший и другие обитатели Долины? Не произошла ли их зеркально-плавная речь напрямую от речи бессмертных?..
– Что она делает? – в ужасе прошептал Ривэн, пятясь всё дальше – скоро упрётся в земляной вал Гюлеи и, бросив к болотным духам все статуэтки и Альена с его магией, побежит к порту. – Клянусь, я не притронусь к этому… к этому после всего, что было! У нас что, нет другого способа передвижения?
– «Стань кораблём», – перевёл Альен, вслушиваясь в безмолвие, гудящее от колдовства и шума воды. – Она сказала: «Стань кораблём».
Склизкое тело Дии-Ше, подчиняясь чужой воле, стало неспешно изменять форму. Вот застыли и вытянулись щупальца, точно скрюченные параличом (Альен, вздрогнув, вспомнил ноги Дарета). Вот закрылись изредка моргающие глаза – один ряд за другим, повторив форму волн. Вот раздался треск – исподволь, из глубин, – и живые ткани с холодной кровью в несколько минут одеревенели, застыли, покрывшись щепками, чернью и блестящим лаком. Щупальца срослись, прилипли к телу, плоть Дии-Ше вытянулась, в немом порыве стремясь к берегу, и обрела величавую, гладкую неподвижность. Последними появились паруса – непроницаемо-чёрные полотнища, надувшиеся ветром над не менее чёрной кормой.
– Добро пожаловать на борт, волшебник, – утомлённо выдохнула Сен-Ти-Йи. Альен посмотрел на Ривэна: тот всё тряс головой, не в силах поверить в увиденное. Потом решился и протянул ему руку.
– Так ты согласен следовать за мной?
– Д-да, – выдавил Ривэн; его голос звучал не менее деревянно, чем треск преображённых щупалец. – Да, куда угодно, когда угодно, но не… – он умолк и перевёл дыхание – наверное, понял, что любые «но» уже не имеют смысла. – Да, милорд. Разумеется.
В этом отчаянном «разумеется» Альен услышал что-то похожее – конечно, лишь отдалённо, как эхо, прихотливо изменяющее голос, – на то, что сам он испытывал к Фиенни. Совладать с волнением оказалось нелегко.
– Тогда пойдём, ученик.
***
Плыть пришлось долго, и время тянулось медленно – так медленно, будто Альен сидел напротив водяных часов, столь ценимых в Минши и Кезорре. Каждая секунда ожидания, просачиваясь сквозь невидимую воронку, изматывала его. Непонятный узел в груди, завязавшийся в тот момент, когда он почувствовал наконец разрыв, ныл всё сильнее, и особенно по ночам.
