– Саныч, тут заказчик пришел, – заявил он с порога. – Не нравится ему как ты их статью порезал.
– Если она заказная, нечего ее мне было давать.
– Тут такое дело, – замялся вошедший. – Они только объявление о выставке оплачивают. Ты сам с ним поговори. – Он на минуту исчез, пропуская вперед импозантного мужчину. – Знакомьтесь – Михаил Александрович, – сказал молодой человек, указывая рукой на Протасова. – А это…
– Спасибо, я сам. Алексей Николаевич, – сказал мужчина, протягивая руку Протасову. – Я не отниму у вас много времени.
– Присаживайтесь. Чем могу?
– Я понимаю, что ваше издание интересует не сама Фрида, а то как она связана с Россией. И должен заметить, что мне очень понравилось как вы мастерски это подали.
– Но?
– Да, есть один нюанс. Мы бы хотели, чтобы о личной жизни Фриды было сказано более подробно.
– Помню, в девяностые кто-то вывел формулу успешного издания: чужие деньги, чужая постель и свой огород, – заметил Протасов. – С тех пор разве что огород потерял свою актуальность. Более того, на что раньше было табу, сегодня открыто смакуется.
– Вы же понимаете, tempora mutantur et nos mutamur in illis>5.
– О да! Etiam stupiditatem, narrabitur in Latin, maximo argumento fit>6.
– Что?
– Не важно. Всегда считал, что это мы меняем мир, а не наоборот. Так что вы хотите?
– Чтобы осталась упоминание об интимной стороне ее жизни.
– То есть о ее бисексуальности, если я правильно вас понял.
– Именно.
– А это как-то связано с ее творчеством или романом с Троцким?
– Но ведь это правда.
– Правда и то, что человеческий организм выводит продукты своей жизнедеятельности. Но описывать этот процесс как-то мерзко, если это не сугубо медицинский текст.
– Но вы же не будете отрицать гей-парады, идущие по всему миру?
– Парад – это торжественное шествие, как правило военных в честь каких либо побед. А эти назвали свой карнавал парадом и празднуют победу над нами? Замечу, что еще Маркс с Энгельсом писали об опасности рвущихся к власти педерестов>7.
– Вы гомофоб? – с улыбкой спросил Алексей Николаевич.
– Я филолог, сиречь любящий слово. По сему весьма серьезно отношусь ко всяким терминам. Поясню. Фобия – это немотивированный и неконтролируемый страх. Иными словами, гомофоб испытывает страх к себе подобным. Я же испытываю не страх, а отвращение ко всяким извращенцам.
– Как-то это не толерантно.
– Толерантность – это болезнь. Точнее неспособность организма ей сопротивляться. А поскольку я сопротивляюсь, я, естественно, не толерантен. И не политкорректен. Для меня, например, негры остаются неграми, будь они хоть в Африке, хоть в Америке.
– Ну, это уж прямо расизм, – вновь улыбнулся посетитель.
– Отнюдь! Это всего лишь отсыл к расовой принадлежности. Даже если я буду утверждать, – а это абсолютная правда – что мне нравятся женщины европейского типа, точнее даже славянского, это не может рассматриваться как расизм, а всего лишь как бессознательное фенотипическое предпочтение. И то, что где-то неграм не нравится, что их так называют, никак не отменяет существования негроидной расы.
Протасов внимательно посмотрел на собеседника.
– Кстати, знаете как по-исландки будет немец? Тиск! И никто в Германии, которую во многих славянских странах величают на разный лад Неметчиной, от этого не падает в обморок.
– У вас весьма любопытные взгляды, но…
– …вернемся к нашим баранам, – закончил Протасов.
– Именно. Думаю, ваш главный не очень обрадуется, если мы с вами не сможем придти к консенсусу. Поэтому предлагаю компромисс: вы напишите отрицательный отзыв. От себя или от редакции. Скандал – это тоже хорошая реклама. А мы, в свою очередь, лично вас отблагодарим.
