Почему же Констанцию бросало в холод от одной мысли о том, что привело бы любого другого книжника в состояние эйфории? Ведь стажер – это и помощь, и дополнительное подтверждение высокого статуса.
Еще впервые услышав об этой повинности, она ужаснулась идее вновь оказаться в отношениях наставник-ученик, пускай на этот раз и в новой роли. Констанции претила сама мысль о том, чтобы снова переживать все это. Она не сомневалась, что воспоминания, надежно упакованные за годы работы в Москве в большую коробку и запрятанные в дальние уголки сознания, снова вылезут на поверхность. Они и так с самого ее возвращения пытались выбраться наружу: рвался скотч, коробка трещала по швам, мысли и чувства искали малейший повод, чтобы подсунуть Констанции какую-нибудь неприятную картинку.
И, что не менее важно, ей нравилась самостоятельная работа. Она старалась все делать хорошо, тратила на охоту гораздо больше времени, чем требовал трудовой договор, и была уверена, что этого достаточно. Некоторые звали Констанцию трудоголиком. Наверное, они были уверены, что такую, как она, обязательно порадует новая сложная задача. Но навязанный стажер казался лишним в формуле идеального рабочего дня.
Обязанностью, которая нас двигает, может быть только та обязанность, которую мы взвалили на себя сами.
Увы, Ю четко дал понять, что вопрос стажера даже не обсуждается.
Когда Констанция вошла в кабинет, Юджин сидел за столом, а стажер – напротив, на стуле для посетителей. Повторилась мизансцена четырехлетней давности, когда она, Констанция, с предвкушением ждала знакомства со своим наставником. Кинг тогда уверенно вошел в кабинет, высокий, статный, в таком непривычном глазу костюме-тройке. Поняв, к чему идет дело, он попытался сразу же улизнуть. Однако от Юджина, мягкого в общении, но твердого в решениях, так просто не скроешься.
Вот и теперь Ю любезно, но без малейшего намерения подарить Констанции свободу, представил их друг другу.
Стажера звали Аврелий.
Констанция твердо шагнула вперед, но ее толстые каблуки утонули в мягком ворсе. Новый, еще не утоптанный подошвами сотен посетителей, ковер горел вызывающим красным прямоугольником.
Значило ли это, что и отделу охотников, наконец, выделят бюджет на замену кресел?.. Впрочем, если верить обещаниям Ю, ей больше не придется часами сидеть перед компьютером за отчетами: для этого у нее теперь есть стажер.
Тот как раз подскочил на ноги и протянул руку со словами:
– Приятно познакомиться!
Кудрявый, картавый и восторженный, точно щенок флаффи пуделя. Констанция мрачно оглядела его руку, а затем протянула:
– Авре-елий… м-м… и кто вас так?
Вопрос прозвучал почти сочувственно, но весьма неискренне. Разумеется, она знала, каково это, когда не можешь произнести свое имя или фамилию, чтобы не услышать “остроумный” комментарий. Но это не значило, что она была обязана проявлять деликатность или сострадание к другим жертвам неуемной фантазии родителей.
– Мама, – голосом, в котором слышались как минимум двадцать лет страданий, отозвался Аврелий.
Однако печаль показалась Констанции преувеличенной и наигранной, а за грустной миной виделось веселье.
– А о вас я наслышан, – не дождавшись ответа на протянутую ладонь, он сам схватил ее руку и энергично потряс, – самая молодая охотница первой категории. Три года в Центральном Аппарате. Счастлив учиться у вас!
Стараясь не выглядеть слишком самодовольно, она аккуратно высвободила пальцы из его большой ладони.
