– Сам же, как только Конс вернулась, петушком подобрался, – добавила Мила. – Прямо вторая молодость.
– Петушком? Что? – удивленно моргнув, уточнил он.
– Мы все здесь команда и работаем на благо других людей, – продолжила Арина назидательно. – Зачем соперничать?
Констанция предпочла проигнорировать эти слова, язвительно бросив Кингу:
– Только начали проигрывать и сразу решили поджать хвост? Правильно, лучше сделать вид, что отказываетесь от борьбы сейчас, чем позорно признавать, что менее профессиональны потом.
– Для таких умозаключений у нас будет недостаточно данных, – порой кинговский выбор слов поражал Констанцию, все же русский был для него не родным, но фразы он использовал сложные. – Один месяц не является показателем уровня профессионализма. Вы можете работать несколько недель, как будто у вас нет завтра, но протянете ли так два месяца? Три? К тому же, – он, наконец, отлип от стены и прошел мимо коллег, смерив их недовольным взглядом, – я не имею необходимости кому-то что-то доказывать. Эта роль принадлежит вам, Констанция.
Задело ли ее это? О да. Собиралась ли она спорить, только чтобы подтвердить его правоту? Определенно.
– Вы правда хотите нас убедить, что не пытаетесь превзойти мои результаты? – хмыкнула она. – Имейте самоуважение хотя бы признать, что соревнуетесь со мной, мистер Кинг.
Он чуть склонился к ней.
– А вам бы этого хотелось, не так ли?
Она прямо поглядела ему в глаза.
– Я перестала ждать вашего одобрения или признания еще три года назад, – сообщила она. – Теперь мне это не нужно. Но крушение идеалов будет для меня слишком болезненным, если окажется, что вы не только самонадеянны и тщеславны, но еще и недостаточно мужественны, чтобы с достоинством признать поражение.
– Аааауч, – крайне довольно протянула Мила, намекая, что, по ее мнению, Констанция уложила Кинга на лопатки.
Он бросил косой взгляд на всех, кто стал свидетелем этого разговора, а затем вдруг взял Констанцию за руку, погладив узкую ладонь. На этот раз сохранить невозмутимое лицо ей не удалось: брови удивленно поползли вверх.
– Дорогая Констанция, моя мужественность вот в этих ваших нежных руках, – он сжал ее пальцы, – умоляю, будьте снисходительны к моей самовлюбленной натуре, не ловите всех-всех персонажей на свете, оставьте мне хотя бы десять, чтобы я сумел выглядеть как приличный книжник.
Она отдернула руку. Кинг просто издевался над ней, изображая отношение, которого никогда не было и не будет. Это разозлило и задело сильнее, чем все колкие высказывания, что были прежде.
– Это ваш любимый прием: обесценить и обсмеять все, что оказывается хоть сколько-то значимым, чтобы никто ни в коем случае не решил, что это важно?
– Неправда. Не всё. Вы знаете об этом получше многих.
Он многозначительно взглянул на нее, и Констанция сделала шаг назад. Напоминание об эпизоде, на который он явно намекал, лишило ее уверенности. Разумеется, она не собиралась это показывать, но и отреагировать достойно не смогла. Пока сердце громко стучало о грудную клетку, а разум пытался придумать ответ, Кинг успел поправить жилетку и уйти прочь.
Арина тоже отправилась работать, а вот Аврелий и Мила принялись горячо обсуждать, кто был прав, а кто нет, чьи ответы показались более тонкими и колкими, и что за отношения связывали Констанцию и Артура. Говорили они похоже: быстро, проглатывая половину звуков, силясь поспеть за скоростью мысли, стараясь при этом в каждое высказывание ввернуть шуточку.
