– Да, тебе всегда надо поставить на своем, – сказала Маша, – это нам не новость, но вот что я скажу тебе…
Маша вдруг замолчала, увидев в дверях мужа. Его лицо испугало ее. Он вошел в дом веселый и спокойный, а теперь стоял в дверях гостиной бледный и смущенный.
– Что с тобой? – воскликнула испуганная Маша.
– Поди сюда, – сказал он взволнованным голосом и пошел в свой кабинет, куда за ним последовала Маша. Она вошла, и он запер дверь за собой.
– Что случилось? – спросила Анюта у сестер.
– Что-то случилось! – глубокомысленно произнесла Лида со своим простодушием, всегда возбуждавшим общий дружный смех.
– Умна! Нечего сказать! – воскликнула резко Анюта. – Угадала, очевидно, что случилось что-то, но что?
– Маша придет сейчас и нам все скажет, – заметила Агаша.
Но Маша все не приходила, и усталые девочки пошли к себе, сняли свои нарядные платья и стали умываться, готовясь лечь в постель, но не ложились, потому что тревога и любопытство гнали от них сон. Они сидели молча на своих кроватях, ожидая Машу, но Маша не шла. Лида и Лиза улеглись, наконец, и тотчас уснули.
– Пора, кажется, и нам спать, – сказала Агаша.
– Не лягу, ни за что не лягу, я хочу знать, что случилось, – упорствовала Анюта.
В эту минуту послышались шаги Маши, но она вошла не к детям, а в свою, смежную с ними комнату.
Анюта мигом прыгнула туда и, растворив дверь, вошла. Маша стояла у своего столика, лицо ее было смущенно и печально, глаза заплаканы.
– Маша, что с тобой? Маша, что ты, милая! – воскликнула Анюта, забыв мучившее ее любопытство и только горюя о Машиной печали.
Маша, увидав Анюту, порывисто обняла ее, стала целовать и опять заплакала.
– Не могу, папочка не позволил. Оставь меня, Анюта, не приставай, не скажу ни слова. Ты знаешь, я папочкины приказания всегда исполняю. Поди спать.
Анюта медлила.
– Поди спать, – повторила Маша решительно, – и поцелуй меня, милая, дорогая моя Анюта.
Она нежно расцеловала ее и выпроводила из своей комнаты.
– Ну, что, Анюта? Что? – спросила ее Агаша.
– Маша плакала, – сказала Анюта серьезно.
– Плакала! – воскликнула Агаша с изумлением и тревогой. – Плакала! Маша плакала! О чем?
– Не сказала. Говорит, папочка не позволил ей.
Долго не спали девочки, дивясь и недоумевая, но, наконец, усталость взяла свое. Они заснули.
На другой день Анюта проснулась и встала поздно. За чайным столом в столовой она нашла Машу, с серьезным и озабоченным лицом сидящую за самоваром, а папочку – подле нее. Он, Анюта знала это, должен был быть уже в присутствии и не пошел – остался дома. Лицо его было столь серьезно, что она не посмела ничего спросить у него. Когда Анюта подошла к нему, он поцеловал ее несколько раз с нежностью.
Анюта напилась чаю, и, когда встала из-за стола, папочка позвал ее к себе в кабинет.
– Сядь, – сказал он ей, – я должен объявить тебе важную новость. Когда я возвратился вчера с прогулки, мне подали письмо. Твой прадед был не в силах пережить своего ужасного несчастья. Любимый внук, надежда его старости, был убит лошадью на прогулке. Князь пережил его только на одну неделю, но составил завещание и подал просьбу на Высочайшее имя. Ты не догадываешься о чем?
– Папочка, мне жаль, что прадедушка скончался и что с ним случилось такое ужасное несчастье, но ведь я его не знала совсем и не могла любить.
– А он в последние часы своей жизни только о тебе и думал. Ты его единственная наследница. Он просил позволения и получил его – передать тебе свое имя. Ты теперь княжна Дубровина и богата, очень богата, слишком богата! Поцелуй меня, да благословит тебя Бог и направит на все хорошее, на всякое доброе дело!
