– Что ж в этом дурного, – вступился Ваня, – в проповеди всегда говорится хорошее и полезное, и наша Агаша разумница.
– Не по летам умница, – сострила Анюта и прибавила: – Зато слова ее ко сну клонят. Сонный порошок!
– Ты всегда обижаешь! – воскликнула Агаша. – С тобой говорить нельзя.
– Перестаньте спорить, – увещевала их Маша, – вот мы и при шли. В храм Божий идете и спорите.
– Это Анюта, – сказала Лида, вступаясь за сестру.
– И как мы рано пришли! – воскликнул Митя, желавший как можно скорее добраться до Золотого ключа и побродить вдоволь по лесу.
– Полноте разговаривать, – нахмурилась богомольная Маша, входя на паперть, – помолимся теперь, не отвлекаясь ничем.
После довольно долгой обедни все семейство Долинских вышло из церкви и по палящему жару не без устали дошло до густого леса, где разрослись и сосны, и ели, и березы, и ясени, и даже клены. На опушке рос орешник и всякого рода прочий кустарник. Лес подходил к крутым песчаным обрывам так близко, что многие деревья сползли вниз и, еще цепляясь корнями за рыхлую почву, росли, склонившись над рекой; другие упали, и их могучие корни, вывернутые насильственно ветром и непогодой из желтого, как золото, песка, торчали вверх.
В одном из таких обрывов и находился Золотой ключ. Дети бегом спустились вниз по извилистой, узкой и крутой тропинке. Она врезалась внизу в гущу кустарника и, наконец, выходила на маленькую полянку, вокруг которой росло несколько больших деревьев и низкие кусты. Из-под обрыва струилась вода, образовывая довольно широкую лужу между двумя громадными ярко-красными камнями с золотыми и серебряными крапинками. Вода эта, холодная, как лед, и прозрачная, как хрусталь, была известна во всей окрестности, и название Золотой ключ было дано этому месту, конечно, потому, что ярко-желтое песчаное дно ручья наводило на мысль о золоте.
Достигши этого прелестного уголка, все дети, несмотря на увещевания папочки и восклицания Маши, бросились к воде, умывая ею лицо и руки, и, подставляя под сочившиеся из обрыва струйки походные стаканчики, жадно пили вкусную влагу. Редко удавалось детям посещать это любимое ими место, а когда они раза два в год все же попадали сюда, то наслаждались вволю и водой, и отдыхом под развесистыми деревьями около прозрачной воды, разлившейся правильным кругом на уступе и вырывшей себе мягкое ложе в желтом песке.
– Вот так чудо! – восклицала Анюта, умывая розовое личико и смачивая непокорные волосы, которые от холодной воды вились еще больше и крутились легкой паутиной на лбу и висках. Она бросилась на мягкий, теплый песок под развесистой сосной, прислонила голову к ее стволу и воскликнула:
– Ах, как хорошо! Теперь тебе бы почитать нам, Митя.
– Как же, – сказал он, – видите ли, принцесса какая изволила пожаловать: легла и приказывает читать… натощак-то! Я тоже измучился и голоден, как волк.
– Действительно, пора поесть, – согласилась Маша, – после обеда мы почитаем, а потом уж марш в лес искать грибы и ягоды.
– Ягоды-то будут, а грибы вряд ли, – засомневалась Ага-ша. – Сухо, давно дождей не было.
Маша, хотя устала так же, как и другие, принялась накрывать на песке белую скатерть, нарвала широких листьев, положила их на скатерть вместо тарелок, открыла корзины и стала вынимать запасы.
Папочка поглядел на детей: Анюта полулежала под деревом, Митя растянулся на мху, подле него сидел Ваня; в ногах у Анюты поместились Агаша и Лида. Одна Маша, как всегда, заботилась обо всех и хлопотала около скатерти, представлявшей обеденный стол.
