– Мразь!.. – оглушительно взвыл Вайолет, когда жужжащий инструмент на бешеных оборотах впился ему в руку. Я видел, как брызнула кровь: в тусклом свете пустого бара она выглядела черной. Затем посыпались искры. Меня затошнило от ярости и омерзения. Рука сама нашла отвергнутое зелье и машинально залила его в губы. Оно разлилось внутри жидким сладковатым льдом – холодней любого другого напитка на земле, холодней моих стиснутых кулаков.
Происходящее казалось плохим искусственным сном, который придумал режиссёр- садист. Я здесь чужой, не имею ни каких-либо прав, ни оружия. Вайолета потрошат двое – в доспехах, скорее всего – огнеупорных. У одного на поясе то ли пистолет, то ли скорчер. Второй – должно быть, киборг – орудует шаровыми молниями. Против них я даже со своей подготовкой «архангела» беспомощен, как дитя; не стаканами же в них пулять! А, впрочем…
– Жан-Жак, то, что они делают… Оно здесь вообще законно?
Прежде, чем он мне ответил, прошло секунды три, и все это время пила продолжала визгливо скрежетать. Вайолет больше не издавал ни звука, и это было еще страшней.
– Нет!.. – уверенно сказал Жан-Жак. – Но вероятность того, что начальство их остановит, не превышает пяти процентов. Я бы рассчитывать на это не стал.
Мысли метались в голове как кометы по бескрайнему комсу. Нужно было немедленно что-то придумать. Не знаю почему, но взгляд упал на ноги гованских полицейских и, возможная, идея спасения молниеносно возникла у меня в голове.
– А обувь, по-твоему, у них из чего? – я понял, что робот посылает запросы в базы данных, а не высказывает собственное мнение.
– Кевларовые и графеновые волокна.
Хорошо, что не мицелиумный каучук, из которого делают обувь у нас. Чертовски хорошо!
– Антиграв имеется?
Вместо ответа робот протянул устройство мне. Сразу бы так, железяка! Антиграв «Илмаринен» надевался на предплечье, как средневековый наруч, и весил немало, зато уравнивал силы в бою. Уровень заряда был двадцать процентов, но что есть, то есть, эту проблему решать некогда. Зафиксировав устройство, я с расстояния трёх метров захватил им ближайший стол и что было сил метнул в того подонка, что орудовал пилой; на счастье, напарник, наслаждавшийся созерцанием процесса, моего движения не заметил. С непривычки я промазал, но заставил фараона выронить орудие пытки, перекатиться по полу вправо и спрятаться за другим столом. Второй сделал то же самое, но укрылся, наоборот, слева. С обеих сторон будут нападать, сволочи.
Новая шаровая молния взвилась в воздух, направляясь к нам. Плевок плазмы из пистолета едва не стоил жизни андроиду, но его внешняя несуразность оказалась обманчивой. Позволив заряду обуглить стену, он безо всякого «Илмаринена» швырнул противнику в башку бутылку черной дряни – вязкой, словно клей – которая замарала весь визор. Что только люди внутрь себя не заливают, и в кои веки это, холод и мрак, прекрасно!..
Каким-то чудом я поймал антигравом молнию и перекинул отправителю: шар грохнул так, что с потолка посыпалась мелкая пыль, но не успел поразить врага напрямую. Второй противник все еще что-то видел сквозь черную массу, залеплявшую шлем: он выстрелил снова, заставив меня нырнуть под стойку. Меткость снижена – и то ладно! Еще одна бутылка, пущенная барменом, пронеслась со скоростью пули, разбившись о стену и облив врага содержимым. Поймав очередной опасный «мячик», я просто ударил им сверху, помня, что эти жидкости должны хорошо гореть. И точно: «фараона» охватило синее пламя. Не опасно, но неприятно.
