Помню Мумбаи – тот раз, когда Арон, пытаясь обезвредить бомбу, случайно уронил взрывчатку прямо на охрану. Я чуть не потеряла сознание, а он просто смиренно пожал плечами и сказал: «Ну, кто-то должен был взять удар на себя». Тогда было страшно, но теперь это звучит как наш фирменный анекдот.
Был еще случай в Джакарте – я случайно перепутала код доступа к машине и вместо того, чтобы скрыться тихо, нажала тревожную кнопку. Вскоре на нас уже гнались три машины с вооруженными парнями, а Арон стоял рядом с выражением лица – смесь недоумения и раздражения от такой профессиональной «глупости».
Он всегда был рядом – тот, кто спасал не раз, кто мог не моргнув глазом принять решение, от которого зависела моя жизнь. Но даже в самые напряженные моменты, среди опасности и хаоса, в его глазах мелькал какой-то добрый огонек.
И пусть иногда его «героизм» сопровождался курьезами, я не променяла бы ни одного из этих моментов. Потому что Арон – не просто охрана. Он – часть меня.
«Истинную угрозу не видно сразу. Она не ломает дверь, она получает ключ. Она приходит в красивой оболочке, говорит правильные слова, использует знакомую интонацию и пахнет привычным. Она заставляет расслабиться, прежде чем выстрелит в упор. Угроза – это не то, что пугает. Это то, что кажется безопасным».
– Амайя Капоне, раздел «Социальная инженерия», личные заметки.
– Не думаешь, что тебе стоит сделать паузу? – голос Лиама ворвался в комнату вместе с треском связи. – Ты вообще помнишь, что завтра улетаешь? Арон уже купил билеты. Рейс ранний.
Он откинулся на спинку кресла, глаза щурились под голубоватым светом экрана, усталость и раздражение перемешались в его взгляде. Как всегда, Лиам начинал разговор с тоном человека, который считает, что я вот-вот сломаюсь, и ему нужно меня спасти.
Я не обернулась. Сидела на полу, аккуратно раскладывая снаряжение по отсекам сумки. Каждое движение было выверенным, четким, без спешки. Мои пальцы проверяли застежки, перебирали патроны, фиксировали крепления. В голове прокручивался список – ничего нельзя забыть, ни одной мелочи. Ошибки не допускаются. Эмоции я оставляла где-то далеко, сейчас им не место. В этом порядке я находила контроль, а контроль – единственное, что может спасти.
– Не пытайся меня контролировать, – ответила я ровно, сдерживая раздражение, которое тянулось внутри, словно тонкая нить. – И не строй из себя встречающую делегацию. У тебя завтра утром лекции, помнишь? Те самые, которые ты умудряешься пропускать с поразительной регулярностью. И да, если ты до отъезда не приведешь квартиру в порядок – зубная щетка станет тебе не для чистки зубов, а для борьбы с последствиями твоего студенческого образа жизни.
– Тц, – всхлипнул он с претенциозной обидой. – За что ты так со своим любимым братишкой? Я, между прочим, старший. Немного уважения бы не помешало. Хотя бы по семейной линии.
Его голос смешивал шутку с горечью, но ни одна из этих нот не пробивала мою защиту. Мне нужна была тишина – та, что наступает, когда отключаешь шум внешнего мира.
– Отключаюсь, – сказала я спокойно, без раздражения. Это не было обидой, это была моя броня.
Я нажала «сбросить вызов». Комната сразу погрузилась в тишину, но слова Лиама продолжали звенеть внутри, как отдаленный удар колокола – не громкий, но долгий и настойчивый. Сердце в груди продолжало биться, ритм постепенно выравнивался, наконец обретая спокойствие.
