Ветер – не враг и не друг. Он – коварный соблазнитель, что меняет правила игры в последний момент. Его нельзя предсказать, но можно услышать и прочувствовать, и тогда ты всегда на шаг впереди.
«Новички читают таблицы. Профи читают воздух».
Мой наставник повторял это как молитву. Я выучила ее наизусть.
Я бросаю быстрый взгляд на стекло – оно как враг, маскирующийся под хрупкость. Может исказить выстрел, исказить угол. Экспансивные пули? Нет, они слишком непредсказуемы на стекле. Только плотный сердечник, только точность. Один шанс – и он должен быть идеальным.
Щелчок затвора – запуск обратного отсчета.
В прицеле – цель. Он сидит там, весь в своей напускной вежливости, словно этот мир – просто его сцена. Но он еще не знает – игра уже окончена.
– Скорость? – шепчу, не отводя взгляда.
– Двести пятьдесят три. Стабильно, – голос в ухе сух и без эмоций. Лишь холодный факт.
– Повтори.
– Все чисто. Работайте.
Мир сжимается до точки. Пространство исчезает – нет долины, нет ветра, нет расстояния между нами. Есть только ритм дыхания, вес винтовки, холод металла. Пульс замедляется, мысли растворяются, все лишнее – отсекается.
Выстрел – не просто звук. Это щелчок вселенной, отпускающей курок судьбы. Не громко. Почти интимно. Мир затаил дыхание вместе со мной и только сейчас позволил себе выдохнуть.
Ветер уносит отголосок выстрела вдаль, стирает его, оставляя лишь пустоту. Поезд катится дальше, ничего не изменилось. Никто не остановил его ход, никто не заметил, что здесь кто-то умер. Колеса вращаются в привычном ритме – смерть пришла в этот вагон вместе с утренним солнцем и растворилась, не нарушив ни звука, ни света.
Но я знаю.
Я всегда знаю.
Я никогда не промахиваюсь.
– Отправили его на тот свет, госпожа, – Арон подошел сквозь высокую траву, довольная ухмылка играла на губах. Он принял от меня кейс с винтовкой, пальцы крепко сжали ручку – этот инструмент значил для него больше, чем просто оружие. – Один из лучших твоих выстрелов. Честно, я даже чуть не вздрогнул. У меня нет слов, Айя. Серьезно.
Я беззвучно наклонилась, проверяя фиксатор на оптике, пальцы скользили по холодному металлу – каждый щелчок подтверждал исправность.
– Куда я его? – спросила ровно, голос без тени эмоций, холодный, как лед. Сейчас они ни к чему.
– В висок, – ответил он, делая акцент на каждом слове. – Чисто, точно лезвием. И все это в мчащемся поезде. – Он усмехнулся, подмигнул и полез в карман за смартфоном, не спуская с меня взгляда.
Что-то в его лице выдавало: он вот-вот сделает то, чего делать не должен.
– Не смей, – прохрипела я, не зная точно, что он собирается сделать, но уже чувствуя неизбежное.
Экран телефона засветился, и, конечно, я оказалась права: на видео – паника. Камера тряслась, люди кричали, кто-то тащил ребенка за руку, пытаясь заслонить от ужасающего кадра. И вот он – в кресле у окна, голова откинута назад, кровь медленно стекает по воротнику. Все снято, до последней детали.
Я резко повернулась к Арону.
– Удали. Сейчас же.
Он усмехнулся, поправляя с ленцой выбившуюся прядь волос.
– Да ну тебя, Айя, – протянул с ехидцей. – Это шедевр. Пять человек пытались – промахнулись. Только после этого нам его передали. А тут ты. Один выстрел, один шанс и все.
– Это не кино, Арон. Это не гребанный триумф, – голос зазвучал холодно, как лезвие. Кулаки сжались так крепко, что пальцы побелели. – Это – реальность. Там, где за такие видео платят не лайками, а похоронками. Удали. Сейчас же.
