Шли не просто как командир и телохранитель. Как два выстрела, сделанных с разницей в полсекунды. Один для предупреждения. Второй – чтобы закончить.
Во дворе пахло камнем и жарой. Мир держал паузу, как если бы все вокруг понимало, что следующая сцена – не репетиция.
Партия еще не окончена. И хотя ферзь давно выведен из игры, доска по-прежнему принадлежит нам.
– Аж мурашки по спине, – выдохнул кто-то из слуг. Не громко, не для нас – для себя. Голос треснул, как сухая ветка под давлением грозового неба.
Они не просто смотрели. Они всматривались – в походку, в жест, в молчание между шагами. Не в меня. В то, что стоит за мной.
Их трепет был не личным – фамильным. Это не я вызывала дрожь, это имя, которое я носила, как ожог. Имя, от которого у кого-то в роду трескались голоса, у кого-то – стены.
Я не просто была Капоне. Я ею становилась, шаг за шагом.
Не как корона – как клеймо.
Наследие, что обволакивает не мантией, а цепью. История, где решения – не выбор, а вена, по которой течет власть. Где подпись – это не чернила, а кровь.
И каждый, кто произносил мою фамилию, делал это с тем уважением, с каким гладят курок, зная: может выстрелить.
Коридоры особняка оставались темными, даже когда снаружи день гудел в зените. Солнце едва касалось стен – не согревая, а рисуя иллюзию жизни. Оно не освещало путь, а подчеркивало игру власти, которая здесь безжалостно правит.
Холод прятался в мраморе и древесине, дышал из-под панелей, врастал в кожу через подошвы. Каменные плиты не издавали звук, а отдавали тяжелым эхом – дом не просто хранил шаги, он вырезал их в памяти, словно высекая имена на надгробии.
Это место не было убежищем. Оно было архивом – и я была его записью. Страница, которую перечитывали по щелчку, ожидая последней главы. Дом не наблюдал – он считал, фиксировал, собирал воедино ритм моего движения. Готовился. Не к моему возвращению. К моему исчезновению.
Арон шел рядом – ни на шаг вперед, ни назад, вымеряя шаг в унисон с моим. Осанка выточена годами привычки, вылеплена из дисциплины и контроля – точна и безупречна, как идеальный механизм. Его присутствие не было просто рядом – это был встроенный модуль защиты, постоянная сила, неотвратимая, как гравитация, от которой нельзя оттолкнуться и которую невозможно игнорировать.
Его глаза не искали угроз – они читали пространство, как открытую книгу. Он знал, что если опасность появится сбоку, я буду той, кто сделает первый выстрел. И именно поэтому его спокойствие было безупречным – абсолютным.
– Значит, на кону полмиллиона и свобода, – произнес он тихо, не задавая вопроса, скорее фиксируя факт. Голос нес спокойную тяжесть – цифры, проверенные и выверенные, впитанные с годами опыта.
Он сложил руки на груди, его взгляд задержался на моем лице.
Я скользнула взглядом в его сторону.
– Интересуешься из профессионального любопытства или пытаешься понять, как скоро сможешь покинуть должность моей тени?
Его губы приподнялись в легкой усмешке – теплой и неожиданно живой. Он шагнул ближе, ладонь сжалась в кармане, пальцы пощипывали ткань рубашки.
– Почему бы и нет? – ответил он. Голос приобрел оттенок иронии. – Особенно учитывая, что меня приставили следить, чтобы ты не превратила свою самостоятельность в локальный апокалипсис.
Он наклонился вперед, приближаясь настолько, что вызов повис в воздухе между нами. В его взгляде вспыхнула искра – не пустой звук, а предупреждение, за которым всегда последует действие.
