Алёна вгляделась в схему. В углу чертежа – уравнение, обведённое красным:
∂S/∂t = -κ∇·J + Σ
– Уравнение баланса энтропии, – пробормотала она. – Но здесь добавлен член Σ…
– Источник хаоса, – закончила Ирина. – «Прометей» не предсказывал будущее. Он его создавал.
Экран завибрировал – сигнал прерывался. Ирина наклонилась вперёд, её глаза слились с тенями.
– Твой алгоритм – его ребёнок. И он голоден.
Связь оборвалась. Алёна откинулась на стул, сжимая распечатку. На обратной стороне фото она заметила карандашную пометку:
«Чёрный ящик = Оракул?»
За окном ударил гром. Первый за десять лет сухой грозы.
Кабинет Сергея Коваля на 50-м этаже башни «Сибирь». Стены украшены сертификатами ISO и чучелом белого медведя с логотипом «ЗАСЛОН» на ошейнике. 18:00.
Алёна вошла без стука. Коваль сидел за столом из чёрного мрамора, полируя нож для вскрытия конвертов – блестящий клинок с гравировкой «Правда режет глубже».
– Вы звали? – спросила она, оставляя дверь приоткрытой.
– Закройте. – Он не поднял глаз. – И присядьте. Вы же не на митинге.
Стул перед столом был намеренно низким – приходилось смотреть вверх. Алёна села, упираясь ладонями в холодные подлокотники. На столе, между папкой с грифом «Совершенно секретно» и бокалом красного вина, лежал её отчёт о «Системном коллапсе».
– Объясните это, – Коваль ткнул ножом в координаты эпицентра. – Зачем вы лезете в закрытые архивы?
– Алгоритм сам подключился к серверам. – Алёна показала на скриншот с логами. – Он ищет «чёрный ящик». Как и вы.
Нож замер в миллиметре от её пальца. Коваль наклонился, и свет от люстры-шахты раздробил его лицо на плоские тени.
– Вы предлагаете паниковать из-за глюка? – он протянул «а» в слове «паниковать», как будто вытаскивал занозу. – Ваш алгоритм не видит будущее. Он его создаёт.
В углу кабинета тикали напольные часы – точная копия тех, что стояли в бункере Сталина. Алёна заметила, что стрелки идут назад.
– Вы боитесь, что «Кассандра» раскроет ваши секреты, – она кивнула на фото, торчащее из ящика стола. Заброшенный объект на Урале, снятый с высоты. – «Прометей» не просто реактор. Вы его восстанавливаете.
Коваль рассмеялся. Звук напоминал скрежет тормозов перед крушением.
– Идеализм – ваша слабость, Гриценко. – Он налил вина в бокал, но пить не стал. – «Прометей» был ошибкой. Как и ваш брат.
Воздух вырвался из Алёны, будто её ударили под дых. Она вцепилась в подлокотники, чтобы не вскочить.
– Миша погиб из-за таких, как вы. Которые прячут данные, чтобы спасти репутацию.
– Он погиб, потому что полез туда, куда не следовало. – Коваль поднял нож, ловя блик на лезвии. – Как и вы.
На стене за ним замигал экран – кто-то звонил по внутренней линии. Коваль проигнорировал.
– Вот что мы сделаем, – он открыл ящик и вытащил фото. На обороте – дата: 19.11.1989. – Вы прекращаете копать в «Прометее». А я не передаю прокурору записи вашего взлома серверов.
Алёна рассмотрела фото ближе. Среди руин объекта виднелась плита с текстом: «Оракул v.0.0.1. Property of ZASLON».
– Вы боитесь, что он проснётся, – прошептала она. – Что ваш щит станет вашим палачом.
Коваль резко встал, и его стул с грохотом упал. Тень от медведя на стене превратилась в гигантский силуэт, нависший над Алёной.
– Выйдите, – сказал он, не поднимая голоса. – И, если хотите сохранить работу, научитесь отличать реальность от цифрового бреда.
Она встала нарочито медленно. Рука сама потянулась к бокалу с вином – тёмно-красному, как старая кровь.
