– Волков. – голос с той стороны был напряженным, ожидающим.
– Геннадий Петрович, Морозов. – Сергей Иванович сделал паузу, собираясь с мыслями. Слова казались неподъемными. – Объект в Карантин-Блоке Альфа. Первичный осмотр завершен.
– Ну? – нетерпение в голосе Волкова было почти физическим. – «Что скажешь? Сплав опознали? Гравировки? Это… наше? – последнее слово прозвучало слабой надеждой.
Морозов закрыл глаза на мгновение. Вспомнил грубое облако точек на экране Косты, уверенность Волкова в «советском хламе», собственный скепсис. Как далеки они были тогда от этого.
– Нет. – его голос прозвучал четко, как удар молотка по стеклу. – Это точно не советский спутник. И не наше. Не думаю, что он с Земли.
Пауза на том конце была гулкой. Морозов продолжал, выжимая слова сквозь ком в горле:
– Форма… совершенная геометрия. Идеальные углы, грани – как вырезаны алмазом. Никаких следов времени, ударов, коррозии. Материал… – он снова посмотрел на черный монолит. – Абсолютно черный. Поглощает весь свет. Но… светится изнутри. Холодным, мертвенным светом. Никакого известного сплава, никакой кристаллической структуры, которую мы можем представить. Гравировки… – его голос дрогнул. – Сложнейшие. Искусственные. Но не письмо, не схемы… что-то иное. Непостижимое. Я… – он сглотнул. – Я такого не видел. Никогда.
Тишина в динамике длилась несколько долгих секунд. Потом послышалось сдавленное, хриплое дыхание.
– Твою… – вырвалось у Волкова, больше похожее на стон. – То есть… инопланетяне? Артефакт?
– Наверняка искусственное внеземное происхождение, – подтвердил Морозов с ледяной логикой, отгоняя призраки «чуда» и «божественного». – Единственное логичное объяснение. Материал не идентифицирован. Гравировки не понятны. Мы начинаем детальное сканирование и анализ. Но, Геннадий Петрович… – он сделал паузу, глядя на немую мощь объекта за стеклом. – Вам лучше увидеть это своими глазами. Через стекло бокса. Словами… словами не передать. Это нужно видеть.
Еще одна пауза. Длинная. На том конце слышалось, как Волков тяжело дышит в трубку, словно только что пробежал марафон.
– Ладно. – голос Волкова был обезличенным, лишенным интонаций. – Скоро буду
Щелк. Связь оборвалась. Гулкий звук резанул по нервам. Морозов медленно опустил коммуникатор. Он почувствовал на себе взгляды группы. Марк замер у камеры. Олег держал пробирку с реактивом, забыв о ней. Аня и Лиза смотрели на него, ожидая.
– Он идет, – просто сказал Морозов. – Скоро будет. До его прихода – начинаем первичный спектральный анализ и 3D-сканирование поверхности. Минимальное воздействие. Марк, запускай лазерную сетку. Олег, готовь спектрометр. Аня, следи за температурой объекта при сканировании. Лиза, фиксируй все параметры. Время пошло.
Его голос вернул им реальность. Они кивнули, развернулись к своим приборам. Гул лаборатории сменился деловым жужжанием оборудования. Но напряжение не спало. Оно висело в воздухе, смешиваясь с озоном и холодным светом, исходящим от черного монолита за стеклом. Волков шел. Им предстояло показать начальнику станции не артефакт – пропасть. Им предстояло начать свою «Игру в Бога», уже зная, что играют они на чужом, непостижимом поле.
* * *
Гул лаборатории, заполненный жужжанием сканеров и шелестом вентиляции, внезапно ожил новыми, взволнованными голосами. Приказ Морозова "Время пошло!" сработал как выключатель. Шок от Артефакта, еще не рассосавшийся, был временно оттеснен ослепительной волной профессионального азарта. Они были первыми. Первыми людьми, вглядывающимися в технологию иного разума.
