Рей вызывающе ждал.
Спустя минуту альбинос проронил с той же интонацией:
–Непрерывное двухсекундное нажатие левой педали, на второй секунде короткое касание правой и отпустить обе.
–Спасибо, альфа, -медленно сказал Рей.
Голиаф двинулся вперед.
Элиотом снова овладела эйфория, подогревающая чувство злобного превосходства над букашкой у себя за спиной.
Хотелось побежать, начать стрелять, хотелось давить своей мощью и весом.
–Голиафа десять восемьдесят четыре в легкий бег, -произнес Иво и прежде, чем Элиот успел прибегнуть к издевке, добавил: -Двойное касание левой и правой педали одновременно.
Рей вспыхнул до корней волос, прикусив губу.
«Хорошо, членистоногое.»
–Пилот Рей. Твой Голиаф превысил заданный критерий скорости.
–Никак не могу снизить параметры, альфа! -Пожал плечами Элиот, щуря пылающие глаза, которые жадно пожирали значения спидометра.
–Аналогично повышению в обратном порядке, -сдержанно бросил Иво.
В это время сигма-Голиаф замер, как вкопанный, в каком-то метре от бетонной стены на финише.
-Смотришь, Вирджиния? -Раздалось за спиной дельты в красном, которая засвидетельствовала совершенный расчёт через большой иллюминатор под потолком.
–Как тут удержаться, профессор, -растянула она губы в улыбке, поворачивая голову к человеку в белом халате. -Этот поединок будет жарким.
Элиот ухмыльнулся, мысленно посылая Иво торжествующий взгляд.
–Не чисто, -безэмоционально бросил тот и оперся на кресло Элиота локтями. -Еще раз.
«Что ты сказал!?»
Тусков отпрянул от иллюминатора, когда Голиаф десять восемьдесят четыре, словно необузданный жеребец, сделал крутой разворот. Несколько тонн стали грозили вышибить сверхпрочное стекло, в нескольких сантиметрах от которого стояла Харвей с невозмутимо-слащавым выражением лица.
Учения только начинались.
Струя из краника кофейного автомата дымящимся шнуром шлепнулась в бумажный стаканчик.
Дожидаясь конца приготовления, Элиот в обычной повседневной форме из водолазки и брюк глядел внутрь многолюдной в час обеда столовой.
Цвета формы его ранга перемешивались там с цветами других. Он знал, что зайди сейчас – и встретит множество старых друзей, как и тех, кто упорно продолжал считать его за выскочку.
Рей взял стаканчик и сделал глоток.
Время, когда выбираешь себе компанию, уже упущено. Так уж сложилось, что даже для товарищей по рангу теперь он будет отщепенцем.
Странное чувство.
Элиот никогда не любил одиночество и привык быть душой компании – а тут вдруг у него нету ни малейшего желания идти туда, откуда раздаются голоса и смех. Даже как будто наоборот – хочется уйти, спрятаться, закрыться.
Он поставил горячий стаканчик на автомат и задумался, сдвинув брови.
«Опять вспоминаю ту нелепость. Мои нервы должны быть железными, а я…»
Веснушки.
Они мелькнули перед глазами и исчезли, словно сделав его, как крота, слепым для всего что было снаружи.
Снаружи Гиганта.
А сигма действительно великолепный робот. Хоть в головном отсеке параллельно шло сражение с насекомым, которое попало туда вместе с Реем, Элиот ощутил эталон пластичности и свободы в малейшем движении Голиафа десять восемьдесят четыре.
Конечно, куда учебной рухляди до него.
Но вообще, как уже успел понять Элиот, Периметр отличается от Стелы не только Голиафами.
Сама атмосфера здесь…
Сложно поверить, но напоминает какую-то саркастическую пародию на армейский режим.
Лица, манеры кураторов, инструкторов, интерьер, всяческие удобства на жилплощади, куча способов, которыми старшие пилоты, уже давно окончившие обучение, убивали время, – от сидения перед телевизором до карточных игр, – всё это не переставало вводить Рея в ступор.
