Лобовое стекло негромко сигналит. Пора выводить машину с кольца. Изменения в дорожном полотне заметны по мелким-мелким шероховатостям и едва подрагивающему рулевому колесу.
– Так как ты с ним познакомился? – говорит Фролов.
– С кем? – Денисов открывает глаза… взгляд упирается в лобовое стекло, в левом нижнем углу которого вспыхивает одинокий кружок дежурных уведомлений. Полицейский эфир выдает близлежащие места преступлений… мигает так, будто не знает, что Денисов не собирается просматривать эти бесконечные массивы насилия, убийств, краж, разбоев, наркоторговли… нет, нет, и нет.
– С тем китайцем-контрабандистом.
Денисов криво усмехается. Ему даже не надо напрягаться, чтобы вспомнить.
– Мне было шестнадцать. После побега, после того, как вернулся в Рязань, и, – глотает слова, не говорит о своей матери, которую он нашел в… – На фронт больше не хотелось. Бродил по разрушенным деревням, разбомбленным городам, искал, что пожрать, где укрыться…
– Почему не остался в Рязани?
– Города не стало. Которым я его знал, – о, да… его поглотила густая трясущаяся тьма… привела кровоточащее уравнение к общему знаменателю смерти, город, один из многих, которые вылетели в чертовую трубу, – и… в общем, ну, вышел к реке, этой, как ее, не помню, близко к Ярославлю, наверное, Волга это была. Короче, смотрю, мелкую шхуну выбросило на берег. Я нищий, голодный, в кармане ствол, такой старый, доисторический пистолет. Может, смогу чем поживиться… Подхожу, значит, а там эта китаеза на песке валяется, без сознания. Залез на борт, а там – куча электровинтовок. Такими пользовались служивые из Москвы… Ничего себе, что за дела! Возвращаюсь, хлещу китаезу по щекам. Откуда ты здесь, спрашиваю. Китай в другой стороне. Каким чертом тебя сюда занесло. А он… говорит: я, говорит, контрабандист, понимаешь. Рядом скоро будет новая линия фронта. Вот я и везу пушки… Первым делом хотел его пришить, а потом… думаю. А почему бы и нет, черт возьми. Почему нет.
– Значит, самому китайцу… участвовать в войне так себе, – говорит Фролов, – а, вот, оружие поставлять – ничего страшного. Совесть не мучает… И вы с ним? Ты с ним часто перевозил оружие?
Денисов отвечает не сразу. Смотрит на блондинистую красотку в машине слева, массивном джипе марки Форд. Девка радуется жизни, все-то у нее хорошо… фотоэлементы живых татуировок переливаются глубокой синевой, притягивают взгляд. Но через секунду стекла затемняются, и красотка пропадает, растворяется в стремительном массиве, движущемуся в никуда…
– Вот это сиськи, – говорит, качая головой. – Оружие? Изредка. Больше алкашку. В регионы с сухим законом. Знаешь, и такое было. Вокруг творился лютый ужас, а князьки запрещали своим людям бухать.
– Почему?
– Кто его знает… Вроде как, чтобы не деморализовать людей. Нужны были солдаты. А если люди сильно бухают, какие из них солдаты. Но, ты подумай. Это же какая чушь. Как такое может прийти в голову? Люди все равно найдут способ. Они не могут бросить пить, как не могут бросить… не знаю, дышать, жрать, дрочить, в конце концов… Так что, мы были просто «исполнителями судьбы».
– И брали за это хорошие деньги.
– Как же без этого, – усмехается, дерматиновая куртка топорщится в пространство тесной кабины… высохшая искусственная кожа, противоположность щетинистому лицу, живому… Поблескивает кривая ухмылка, пухлые губы сомкнуты. – Но тут уж, баш на баш. Рисков тоже было много…
