Не дожидаясь от меня реакции, он распахивает дверь. Я заглядываю внутрь. За дверью оказывается гардеробная. Окна в ней тоже плотно зашторены. Я не могу отвести от них взгляда, и сердце болезненно сжимается от ужасного осознания. Я больше не увижу солнца, не почувствую теплые лучи на своей коже. Отныне солнце – мой опасный враг. Я отбрасываю эту мысль на потом. Главное, что я жива и здорова.
Я шагаю следом за Харуном в просторное, светлое помещение. В центре комнаты стоит пара кресел. На противоположной стороне от окна – длинный ряд шкафов с полками и вешалками, заполненные платьями, юбками, туфлями и прочими предметами женского гардероба.
– Все твои вещи перенесли, пока ты спала, – говорит Харун.
Он берет меня за руку и ведет к одному из кресел.
– Посмотри, – он останавливается и отходит в сторону.
Я вижу большое зеркало в деревянной раме, а в нем – себя в полный рост. Я по-прежнему худая и бледная, но удивительно лишенная болезненного вида. На лице все так же сильно выражены скулы, но кожа теперь гладкая, а под глазами нет синяков. А затем я вижу глаза, алые, как у Харуна.
– Мои глаза, – я подношу руки к щекам.
– Это временно, – Харун шагает ко мне. – Цвет будет таким ярким несколько дней, затем постепенно вернется к прежнему состоянию. Не волнуйся. Просто ты новообращенная, и человеческой крови все еще много в твоем теле.
Раздается стук в дверь.
– Войдите, – бросает Харун, и на пороге появляется Агна.
– Все готово, милорд, – говорит она и тут же исчезает.
Харун ведет меня обратно в спальню. Он шагает к двери у соседней стены и выводит нас в небольшую гостиную. Окна тоже плотно зашторены, в комнате – приятный полумрак. Помещение выдержано в том же стиле, что и спальня. Два дивана стоят в центре комнаты, между ними – круглый столик, покрытый темным маслом. В воздухе витает аромат, от которого у меня сжимается желудок. Я ищу источник этого пьянящего запаха, и мой взгляд падает на поднос, что стоит на столе. На нем стоят два кубка и непрозрачная бутылка с плотной пробковой крышкой.
Жар поднимается к моему горлу и щекам. Я не могу перестать думать о том, что спрятано в сосуде.
– Тизерия, – зовет меня Харун.
Я с трудом отрываю взгляд от источника манящего аромата. Харун, уже расположившийся на мягком диване, кивает на сиденье напротив. Я сажусь и впиваюсь пальцами в колени.
– Со временем ты научишься контролировать это, – успокаивает меня Харун. – Мне сейчас тоже непросто, ведь я пил твою кровь.
– Как я… как люди становятся вампирами?
– Обмен кровью и яд, который выделяется в клыках во время укуса. Все довольно просто, если не считать жуткой боли и жажды. И пока нам стоит держаться подальше от людей.
– Потому что нам нельзя питаться людьми? – смущенно спрашиваю я.
Харун ухмыляется, а затем его лицо становится серьезным.
– Потому что сейчас тебе будет хотеться этого больше всего, – он кивает на глиняный сосуд.
Желудок скручивается. Горло сдавливает, словно тяжелая рука прижимает меня за тонкую шею к стене. Я сглатываю.
Харун откупоривает бутылку, и резкий металлический запах оседает на языке и заполняет легкие. Мне ужасно хочется опустошить эту бутылку. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не выхватить ее из рук Харуна.
– Лучше задержи дыхание, так тебе будет проще себя контролировать. Не бойся, ты можешь не дышать вовсе. Нам не нужен воздух.
На последних словах он усмехается, и я послушно задерживаю дыхание. Тело кричит мне сделать вдох, но я держусь, и с удивлением отмечаю, что и правда могу не дышать вовсе. Легкие не сдавливает, тело не напрягается.
