Читать онлайн Ирина Мельникова - Когда придёт время. История первой любви в письмах

..– Отдай мне мою лопатку! Это моё!

– А ты попроси.

– Отдай! – разносится крик из песочницы по всей округе. – Моё!

Недолго думая, девочка решает воспользоваться проверенным способом.

– Мама, скажи ему, он мне играть не даёт!

– Лизочка, играйте вместе, – примирительно произносит родительница, прерывая беседу со своей спутницей – модно одетой девушкой лет двадцати семи, среднего роста, со стрижкой-каре.

– Лёня, зачем ты Лизу обижаешь? – вступает и его мама тоже.

– Я хочу с ней играть, – жалостливо произносит малыш, оттопыривая нижнюю губу и всем своим видом демонстрируя проявленную к нему несправедливость.

– А я не хочу!

– Так, всё, идём в парк. Собирайте свои игрушки, – решают родители, и мальчик тут же кидается на помощь, не обращая внимания на протесты, а потом протягивает девочке руку:

– Пошли.

– Не хочу с тобой идти! – она убегает вперёд, едва сдерживая рвущиеся от досады слёзы. Вот же пристал!

Но мальчик быстро её догоняет и сам хватает за руку.

– Отстань! – снова кричит она.

– Лиза!

– Лёня! – окрикивают их мамы.

Пару секунд дети смотрят друг на друга, насупившись, словно враги народа. А потом мальчик вдруг убегает, прямо на лету срывает с клумбы белый цветок – петунью – и несётся обратно.

– Лёня, ты что, нельзя! – кричит ему мама, но поздно.

Он возвращается и протягивает трофей своей подружке, широко улыбаясь и демонстрируя отсутствие одного переднего зуба, но ничуть не смущаясь первой боевой потери: упал, когда скакал по порожкам.

Девочка настороженно берёт цветок – первый в своей жизни, – всё ещё глядя на мальчика исподлобья и ожидая подвоха.

А пару минут спустя они уже идут по дорожке впереди мам, держась за руки и простив все обиды. Цветок благополучно забыт на одной из парковых лавочек, о нём никто и не вспоминает. Прохожие умиляются, любуясь такой идиллией, мамы улыбаются, радуясь передышке, дети беседуют на свои «взрослые» темы. И всем хорошо. Хорошо так, как бывает только в беззаботные, солнечные дни жизни…

Когда я перестану говорить с тобой, зная, что тебя нет рядом и не будет? И разговор этот я давно уже веду сама с собой. Странно, что ты в моей жизни занимаешь такое большое место, хотя тебе это вовсе не нужно. Иногда кажется – что ты для меня вообще всё: все мои мысли, все мои дни. Может быть, я вообще родилась для того, чтобы всегда быть рядом невидимой тенью, пока ты обращаешь внимание на других девчонок, чтобы думать о тебе всю свою жизнь?

Это, конечно, глупости. И я не дурочка, я это прекрасно понимаю. Способность рассуждать здраво всегда со мной, и это как раз она заставляет меня грустить. Обидно, что ты занимаешь в моей жизни настолько большое место, а я в твоей – лишь эпизод. Я ведь до сих пор наивно верю, что ты – моя судьба. Не зря же мы дружим с самого детства. Не зря же нас даже назвали похожими именами – Лиза и Лёня. Все предопределено судьбой, и мне кажется, ещё до нашего с тобой рождения было решено, что мы должны быть вместе. Именно поэтому наши мамы оказались в одной палате в роддоме. Именно поэтому мы родились в одном месяце, с разницей в три дня.

Я ведь до сих пор наивно верю, что ты – моя судьба. И в моей голове существует добрый десяток версий нашей с тобой совместной жизни, каждая из которых абсолютно идеальна, потому что в ней ты и я вместе. А на самом деле у тебя своя жизнь. И меня нет ни в твоих мечтах, ни в твоих снах. Только, может, где-то в воспоминаниях. Хотя, вероятно, и в них меня нет…

Ты был моей первой любовью. Единственной и самой сильной.

Тёмные волосы, пронзительные глаза необыкновенного сладко-медового цвета, обольстительная улыбка, приятная внешность и безграничное обаяние сделали своё дело.

Два часа рядом с тобой в эстетическом плане могли бы заменить целые сутки в Третьяковке. Невероятный парень. Такого встретишь – и не можешь оторвать взгляд. В тебя невозможно не влюбиться. Ты это знал и всегда умело этим пользовался.

Я даже не помню, когда именно это случилось со мной. Может быть, накапливалось внутри по чуть-чуть, а потом… Потом оформилось во вполне конкретное чувство – неосознанную ещё, детскую влюблённость, которая никак не проходит. Которая живёт и крепнет внутри с каждым днём.

И как же глупо я чувствовала себя рядом с тобой! Эдакая неловкая Золушка из провинции, случайно оказавшаяся на балу рядом с принцем. Хотя, наверное, так было не всегда.

Я даже не могу сказать, когда именно мы впервые увиделись. Это произошло ещё до того, как в шкатулку моей памяти стали откладываться какие-либо воспоминания. Можно сказать, мы знаем друг друга всю жизнь.

Моё первое воспоминание о тебе незабываемо! Ты, наверное, не помнишь. Мы гуляли по парку, мелкие такие карандаши: я – в разноцветной беретке набок, в пышной юбке-колокол, а ты в модном джинсовом комбинезоне. И, нет, мы не шли, как все нормальные дети, за ручку. Ты всё пытался обнять меня, а я убегала и пряталась за маму, потому что знала, насколько крепки твои объятия. Несмотря на неполные три года, ты уже обладал недюжинной силой и стремился завоёвывать девчонок. Вот только я этого не понимала и каждый раз плакала от такого «внимания».

С тех пор мало что изменилось. Я и сейчас частенько плачу из-за тебя, несмотря на то, что мне давно уже не три года.

Если бы я могла посчитать, сколько дней уже влюблена в тебя, получилась бы целая вечность!

В детстве я опасалась тебя и даже в какой-то степени недолюбливала. Но приходилось терпеть. Наши мамы подружились, когда лежали в роддоме, волею судьбы оказавшись в одной палате. Общий язык они нашли быстро. А тут ещё общая радость – долгожданный первый ребёнок. На эту тему они могли говорить бесконечно.

Вопреки сложившейся традиции обменяться номерами телефонов (тогда ещё домашних) и снова вернуться в прежние жизни, позабыв об этом коротком периоде, наши мамы и впрямь стали тесно общаться, и мы, заложники взрослых, вынуждены были всюду сопровождать их и проводить время вместе. Теперь-то я несказанно этому рада, потому что установившаяся традиция встречаться всем вместе меня необыкновенно воодушевляет, а тогда… Тогда я вообще мало что понимала. Да и кто бы мог предсказать, что из толстощёкого обормота Лёньки, стремящегося задушить меня в своих крепких объятиях, может вырасти такой писаный красавец? Девчонок вокруг тебя вьётся – на любой вкус и цвет выбрать можно. Даже предположить боюсь, сколько девичьих сердец ты успел разбить.

К сожалению, всё, на что я имею право в твоей жизни – смотреть на неё со стороны, перебиваясь редкими новостями и скупыми фактами о тебе. Мы общаемся только через мам, и от этого горько. Примерно два или три раза в месяц они всегда устраивают совместные посиделки и берут нас с собой. Но чем дальше, тем реже становятся эти встречи, и к нашим шестнадцати общение свелось к звонкам и редким пересечениям один-два раза в год. Чаще не получается, потому что быт, семьи, работа и весь этот длинный список взрослых дел, в который мне не слишком хотелось вникать.

Мамы всё больше общаются с помощью телекоммуникационных сетей, обсуждая новости из жизни своих уже взрослых детей, и я готова возненавидеть современный мир с его дурацким прогрессом. Хотя, с другой стороны, это хоть какой-то источник информации о тебе.

С каким же нетерпением я каждый раз жду нашей встречи! А потом «пережёвываю» внутри себя каждую минуту, ожидая новых «свиданий» и впечатлений.

Но ты всё равно присутствуешь в каждом дне моей жизни. Я, словно бусины, бережно собираю в шкатулку воспоминаний наши встречи, запоминая и записывая каждую мелочь о тебе в свой дневник. Я знаю о тебе так много – насколько это возможно, постоянно находясь на расстоянии от объекта своей симпатии. Я знаю, какого цвета твой рюкзак, какой марки твои часы, в какой школе ты учишься, но не могу предположить, в каком настроении ты сегодня проснулся, что любишь есть на завтрак и во сколько ложишься спать. Не могу поделиться с тобой впечатлениями о фильме и услышать в ответ твоё мнение. Не знаю даже, смотрел ли ты этот фильм… И какая музыка тебе нравится… И снятся ли тебе сны…

Однажды при встрече ты обмолвился, что обожаешь роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Я тут же купила эту книгу и зачитала её до дыр. Она стала моим любимым произведением, потому что казалась незримой нитью к тебе.

Странно, конечно, что мы живём в одном городе, но ни разу не пересеклись просто так, на улице, например. Как будто на самом деле мы существуем в разных вселенных.

Но ты всегда был со мной. Вот, например, играть на гитаре я начала только благодаря тебе. Помню, однажды мы пришли к тебе в гости, и ты стал играть. А я слушала и думала: «Какой же талантливый!» Я уже была в тебя влюблена. И мне хотелось хоть немного быть достойной тебя. Поэтому, чтобы приблизиться к своему идеалу, к своей мечте, я пошла в музыкальную школу. Начинать учиться в четырнадцать лет, наверное, поздно, но меня взяли. И каждый раз касаясь струн, я думала о том, что, возможно, ты сейчас тоже играешь. И, может быть (а вдруг?), думаешь обо мне.

Конечно, я сама изъявила желание заниматься. Мне нравилось, когда люди играют. Когда играешь ты. Но, чтобы так владеть инструментом, нужно, оказывается, битый час тренироваться. Музыкалку я всё же закончила. И не бросила играть по сей день. Правда, случается это по наитию, по зову души. Я даже песни порой сочиняю. Но это так, баловство.

Мы были ровесники, и в этом я тоже всегда видела знак.

Мы родились в один месяц, с разницей в три дня, и поэтому мне кажется, что мы как-то по-особенному чувствуем и понимаем друг друга, как могут понимать люди, рождённые под одним знаком Зодиака. Только тебя отдали в школу в шесть лет, а меня годом позже.

Жили и учились мы в разных районах города, встречались несколько раз в год, но это отнюдь не мешало мне любить тебя.

Я постоянно мечтала. О том, как пройдёт наша следующая встреча, что ты скажешь, что скажу я. Даже улыбку репетировала. Глупости, конечно, но такие милые сердцу. Когда я представляю, как ты улыбаешься в ответ, всё остальное становится неважно.

Сколько у нас было встреч? Я бы, наверное, смогла посчитать их по пальцам. О нескольких из них у меня остались наиболее яркие впечатления. И их уже не стереть. И на память почти о каждой нашей встрече – несколько фотографий в альбоме.

Да, это тоже стало традицией. Мамы всегда чинно сажали нас на диван и заставляли смотреть в объектив и улыбаться. От вспышки рябило в глазах, но мы слушались. Сначала нас было двое – только ты и я. Эти фотографии каждый раз доставались из альбомов, чтобы сравнить, насколько мы выросли и изменились.

Вот тут мы гуляем по парку. Под огромным раскидистым дубом, который стоит на центральной аллее и по сей день, мы стоим в объятиях твоей мамы, а моя делает фотографию.

Следующая фотка сделана примерно в это же время, только теперь мы, на время забыв о вражде, увлечённо едим мороженое: я – ванильное, а ты – шоколадное.

А тут мы сидим на диване в вашей гостиной и смотрим в разные стороны. Буквально пару минут назад у нас случилась очередная стычка. Кажется, нам тут по шесть лет.

– Мам, Лёнька меня к тебе не пускает, а я не хочу с ним сидеть, – обиженно надувая щёки и пытаясь прорваться сквозь стену в виде настырного пацана, жаловалась я. И губы дрожали – вот-вот заплачу от собственного бессилия.