Мне кажется, если бы ты с той же улыбкой спросил: «Прыгнем с крыши?», я ответила бы то же самое:
– Ага, – и легко согласилась на предложенную тобой авантюру, несмотря на сковывавший душу ледяной страх.
Ты ловко перепрыгнул через ограждение и стал выбирать себе автомобиль. А я осталась за ограждением.
Глупый сон. Мне снятся и поинтереснее. Но зато он подтолкнул меня на новую цепочку воспоминаний.
Однажды мы гуляли по парку, и ты, увидев аттракцион с машинками, стал уговаривать маму пойти туда. Нам было лет десять, наверное. Нас посадили в электрические автомобили – меня в красный, тебя в зелёный – и ты рванул, что было мочи. Я с самого детства страшно всего боялась, вот и тогда старалась ехать по кругу, аккуратно выруливая на поворотах. Ты же, наоборот, гнал что есть мочи, и всё старался врезаться в меня посильнее, так что у меня скулы сводило от страха, едва я замечала, как ты приближаешься ко мне на бешеной скорости, с горящими от азарта глазами.
Когда же наконец это мучение кончилось, ты предложил повторить, и твоя мама тут же дала тебе денег на новый билет. Да и я почему-то согласилась, хотя мне всё ещё было страшно. Страшно, но весело. С тобой всегда так.
Правда, тут возникло неожиданное препятствие в виде моей мамы, которая сказала мне наедине: «Лёня один, ему можно и два раза прокатиться, а вас с братом двое, и Саше тоже хочется на чём-нибудь покататься». Это было справедливо, но тогда я обиделась. Хотя, возможно, мама спасла меня от какой-нибудь нехорошей участи: от сотрясения мозга, перелома, заикания или ночных кошмаров.
Я опять достала альбом и открыла на заложенной странице. Вот на этой фотографии нам уже по тринадцать. Мы опять сидим на том же диване, на фоне той же самой стены в вашей гостиной, увешанной фоторамками с твоими достижениями. Я держу руки на коленях, а ты легко, одной рукой, меня обнимаешь. Не знаю, почему с нами не было Саши, он ведь точно присутствовал, но в кадр не попал.
Ты в яркой красно-синей футболке и простых серых бриджах, с улыбкой в тридцать два зуба – довольный и счастливый. Я именно таким тебя помню и знаю: с очаровательной улыбкой и неизменной причёской – забавной шевелюрой в разные стороны. А я стеснительно улыбаюсь, словно делаю одолжение, руки держу прямо перед собой, ссутулилась страшно. Как будто эта твоя обнимающая меня за плечи рука – тяжкий груз. Хотя это, конечно, не так. Вон ты как интеллигентно её держишь, едва касаясь меня.
Коленки у тебя содраны. Настоящий мальчишка – всегда где-нибудь носился, что-нибудь ломал, обо что-то спотыкался, но никогда не плакал и не сдавался. Об этой встрече я мало что помню. А вот о следующей, через год…
К ней я готовилась долго и тщательно. Собиралась и морально и физически, до тех пор, пока поняла: не могу больше думать о том, как буду себя вести. О каждом слове, которое нужно сказать, о каждом жесте, который может меня выдать. Буду такой, какая есть. Только чуть лучше.
А тут мама «обрадовала»: к тёте Свете – твоей маме – не поедем, потому что вы с ней улетели по горящим путевкам в Египет. Думаю: «Может, это и к лучшему, пару сотен нервных клеток сберегу – они у меня не лишние». Но, к лучшему или нет, а целый час проплакала под грустные песни. Любовь зла…
Наша встреча всё-таки состоялась, хоть её и пришлось перенести на целую неделю. И когда я узнала, что мы всё-таки увидимся, прыгала чуть не до потолка. Потом подуспокоилась и стала раздумывать на всякие важные темы. Ну, как обычно: во что одеться, как себя вести, чтобы привлечь твоё царское внимание, но при этом не переборщить. Где эта золотая середина?
